Коллектив авторов - Психология семейных отношений

Ситуация демократизации общественного устройства (1860–1900). В первых работах, посвященных великорусской семье, появившихся в первой трети XIX в. (Н.В. Калачев, Н.С. Стемоухов) и во второй половине XIX – начале XX в. (А.Я. Ефименко, С.М. Пономарев, М.Н. Харузин, Д.К. Зеленин и др.) были проведены обстоятельные исследования семейного уклада. Как известно, в начале XX в., накануне первой мировой войны, большинство населения России составляло крестьянство, только 18 % населения и проживало в городах. Уклад крестьянской жизни определяла община, которая владела землей и распределяла ее по числу женатых родственников в семье, поскольку брак был основным критерием доступа к землепользованию. Мужчины и женщины, не состоящие в браке, не считались полноценными членами общества, что в определенной мере определяло ценность семьи, ее жизненную необходимость и устойчивость. Важно отметить, что по числу браков Россия в начале прошлого века занимала первое место в Европе.

Революция привела к разрыву вековых семейных связей. Семья отвергается новой политической системой. С психологической точки зрения революционные преобразования явились возвращением к ранее пройденным отношениям. Лишаясь частной собственности, человек потерял приобретенную в процессе эволюции ответственность за свою жизнь и жизнь своей семьи. Основное условие тоталитарного режима – полное подчинение и зависимость человека от системы, что определяло отказ от права собственности, от семьи и от свободы.

В ситуации социалистического переустройства общества (1917–1936) изменения психологической структуры советской семьи определили взгляды основателей коммунистической идеологии. Классики марксизма считали, что в экономике пролетариат действует как целостная система, а в быту он раздроблен на клеточки семей. По их мнению, необходимо упразднить семью, основанную на частной собственности, праве наследования и домашнем воспитании детей. Основная задача большевиков состояла в том, чтобы лишить отца возможности отвечать за семью, обеспечивать ее существование и главное воспитывать своих детей. Так, К. Каутский считал, что с ликвидацией товарного производства, «экономического основания» для родительских чувств, отомрет и семья. Луначарский, Крыленко и Коллонтай подменяли семейные отношения («муж – жена», «отец – мать») брачными и любовными («мужчина – женщина»). Мужчина и женщина, на их взгляд, должны быть связаны любовью и товариществом, сознанием коллективной ответственности и верой в коллектив как носителя коллективной морали, а бытовая и воспитательная функции семьи должны делегироваться государству. Семья как основа воспитания детей не вписывалась в тоталитарную систему, поэтому реализовывалась идея о смене буржуазной семьи на советскую, прогрессивную и социалистическую. Политика советской власти заключалась в лишении отца его роли в социализации ребенка и возложении ответственности за воспитание детей на общество. В этот период наблюдается противостояние поколений, борьба детей с властью родителей, смещение ответственности за семью на женщину. Предпосылкой становления матери центром семьи был культ Богородицы в православной традиции, определявший значимость материнства. Стремление заменить семейное воспитание общественным воспитанием «нового человека» привело к девальвации духовных и моральных ценностей, подмене авторитета родителей авторитетом власти, осложнению идентификации с родителями. Функции семьи фактически были сведены к биологической репродукции.

В ситуации победившего социализма и строительства коммунизма (1936–1985) разворачиваются драматические события для судеб страны, всего советского народа и семьи. Массовые репрессии предстают как искусственный отбор не только физический, но и генетический, в котором люди уничтожаются целыми семьями. Уходят из жизни люди независимые, самостоятельные, способные к свободному выбору и ответственности. А.И. Белкин, изучая разные типы личности, складывающиеся в семьях разного социального типа, раскрывает, что дети «врагов народа» отличались низкой самооценкой, безликостью, безынициативностью. Их безропотность, угодливость и покорность – следствие того, что они, скрывая факт ареста, меняли место жительства, фамилии, жили в состоянии постоянного стресса из-за боязни своего разоблачения. Дети гонителей «врагов народа», в условиях принуждения к публичному отречению от родителей, противопоставления им через донос и предательство, идентифицировали себя не с родителями, а с вождем, рационализируя свои поступки служением высшей цели «во имя справедливости». У детей репрессированных, в семьях которых поддерживались семейные устои, традиции, сохранялось уважение к родителям, присутствовало критичное отношение к власти, воспитывалась способность рассчитывать в жизни на свои силы.