Ирина Млодик - Книга для неидеальных родителей, или Жизнь на свободную тему

– он не воспитан (то есть не умеет отказываться от своих желаний) – стыд и вина родителей;

– не любит своих родителей (чаще всего – полный абсурд) – вина и тревога;

– не желает подчиняться (имеет свое мнение) – тревога и стыд;

– не уважает окружающих (ему важнее выразить собственные чувства) – снова стыд и вина.

Детская злость нам, взрослым, как мне кажется, еще страшна своими «перспективами», которые с готовностью предлагает нам наше паникующее сознание: «Сегодня побил товарища, завтра – Родину предаст!» Хотя «товарищ» почти наверняка активно нарывался. «Сегодня нахамил учительнице, а завтра…» – даже страшно подумать. Хотя, быть может, перед этим учительница тоже не была безупречна в своих высказываниях.

К счастью, дети – здоровые существа и выходят из ситуаций, несмотря на запреты. Они сражаются в солдатики, строят и разрушают игрушечные башни, рисуют войну и скелеты, пинают игрушки, толкаются с одноклассниками по дороге в столовую. Ничего не поделаешь, злость же должна находить выход. Поверьте мне, практически у каждого, особенно городского, ребенка есть масса поводов для злости.

Он ненавидел школу, но мама расстраивалась, если он говорил об этом вслух, и потому он предпочитал молчать. Хотя иногда ему хотелось завопить об этом на весь мир или завыть, как волк на луну, особенно по утрам. Там, в этой школе, все было неправильно. Его страшно раздражал несмолкаемый школьный гам, от него к концу дня голова раздувалась и начинала трещать, как переспелый арбуз. Он любил тишину, музыку и уединение.

Его обижали мальчишки, потому что он не любил драться. Он всегда уходил от потасовок и возможности поучаствовать в «куче», когда кто попало поддает кому попало. Им нравилось, было весело. Он всего этого не любил. За это получал регулярно подстроенные «шуточки», от которых зверел, но внешне оставался спокойным. Драться он не любил, да и побаивался, если честно.

Несмотря на то что он «вел себя хорошо», учителя его тоже явно недолюбливали, называли «не от мира сего», «сонной тетерей», из-за чего за ним закрепилась обидная кличка «проснись-и-пой». А он не спал, он думал! Думал о многих интересных вещах, например, почему синицы с желтым опереньем, а снегири с красным. Почему когда вода замерзает, иногда превращается в пушистый снег, а иногда в крепкий лед. Почему люди так любят говорить, если слушать гораздо интереснее. Про все это не рассказывали на уроках, и потому он думал сам. А на уроках сильно скучал и раздражался оттого, что через него все передавали записки местной красавице, сидевшей прямо перед ним с самым противным мальчишкой в классе, которого он про себя называл «придурком» за идиотские шуточки и подлые приколы. За передачу записок от учителей ему все время несправедливо попадало.

По дороге домой ему непременно подставляли подножки мальчишки, разбегавшиеся своей шумной компанией. А он, как всегда думая о своем, каждый раз спотыкался и часто, к их идиотскому восторгу, падал, иногда прямо в самую грязь. Дома за это попадало от мамы, которая в сердцах порой шлепала его этими грязными штанами. Не больно, конечно, но обидно. Он же не специально в грязи валялся.

Когда приходил старший брат, он с несвойственной ему прытью бежал в коридор: брат уже полгода обещал купить ему плеер, чтобы слушать музыку вместо школьного шума. По суетливым глазам его быстро понимал: не купил. Он сразу же уходил, не дослушав очередной оправдательной истории. Его злило, когда ему откровенно врали, потому что в этот момент он чувствовал себя дураком. А дураком он не был.

И вот спустя год после обещанного дня у него появилась эта штука. Теперь он мог вставить наушники, и мир вокруг менялся. Музыка позволяла ему оставаться с собой и не участвовать в этом шумном и несправедливом мире. Но однажды плеер пропал. Он никогда не оставлял его без присмотра и всего лишь отвлекся на соседа, больно тыкающего его карандашом прямо в спину, как плеера нет. Он взглянул на соседа справа, тот отвернулся к окну и усиленно делал вид, что ничего не произошло. Посмотрел вперед и по ухмылке этого придурка сразу все понял. Он с трудом может вспомнить, как вскочил и ударил его по голове, он даже что-то кричал, но не помнит что. Он бил его куда придется и никак не мог остановиться. Учительница кричала на него, пыталась оттащить, побежала за помощью, а он никак не мог остановиться, его злость все поднимала кулак и методично опускала, не глядя…