Геннадий Кульчитский - Ваш ребенок. Как уберечь от наркотиков

Старший брат Ростислава, Андрей закончивший, в свое время МГУ, остался жить и работать в Москве, имел там свое небольшое дело, чем и зарабатывал на жизнь. Я ему позвонил, объяснил ситуацию с Ростиславом. Он тоже посчитал, что Ростику нужно сменить обстановку, и согласился помочь нам в этом деле. Спустя несколько дней я провожал Ростика в Москву. Он стоял в вагоне у открытого окна, бледный, худой, с серым лицом. Прощаясь, он был серьезен, все же предстояла встреча с неизвестностью. На прощание я ему сказал: «Всегда помни, что у тебя есть дом и ты можешь надеяться на нашу с мамой помощь, но думай сам и держись».

Сейчас я иногда сомневаюсь в правильности и этого своего шага, я имею в виду отправку Ростика в Москву. Сейчас я спрашиваю себя: «А не было ли то мое решение подспудным желанием убрать подальше этот позор от себя, отстраниться, типа «с глаз долой – из сердца вон?» И отвечаю себе: «Скорее всего, нет». По своей тогдашней нарконеобразованности, я думал, что болезнь уже побеждена, что молодой организм справился с болезнью, что не так уж и далеко зашло у Ростика дело с наркотиками. А перемена места, обстановки и окружения, безусловно, будет способствовать исключению рецидива в дальнейшем.

Как же я был тогда наивен, неподготовлен, был далек от темы, мало знал силу наркотиков и не предполагал, что это за болезнь!

А еще не думал я, что страшная беда накрыла весь бывший Союз. Что это не только Ростислав «вляпался», что не только я оказался неподготовленным, это мы всей страной, всем бывшим Советским Союзом «вляпались», и все постсоветские страны оказались не готовыми к такой угрозе. И Москва не была исключением. А может, даже и наоборот.

Андрей снял Ростиславу квартиру, отдал ему свою легковую машину, и он стал личным водителем Андрея. Андрей отлично знал Москву, все переулки и объезды постоянных и традиционных пробок в «часы пик», свои знания он, на удивление быстро, передал Ростику, и, когда я через 3 месяца приехал в Москву, Ростик уже ездил по Москве очень уверенно.

Его холостяцкая квартира была порядком запущена, но мы с ним быстро привели ее в порядок. Ростик поправился, серый цвет лица исчез. Личная жизнь у него тоже налаживалась, у него была уже девушка.

В общем, я уехал домой со спокойной душой. Душевное спокойствие не покидало меня еще какое-то время…

Все началось опять с марихуаны. Ростик познакомился с одной парой продвинутых москвичей, неформалов, последователей хиппи. Они не просто потребляли этот наркотик, они еще и привносили в это занятие идеологию, протест и прочее. К продукту потребления у них тоже был серьезный подход. Во время созревания конопли они ездили на Алтай или в Киргизию на конопляные поля, там «кайфовали», добывали сырье впрок, готовили «план». В трудные периоды они не брезговали и синтетическим гашишем.

И опять у Ростислава начались проблемы с утренним подъемом. Андрей жаловался, что только к обеду он имеет теперь автомашину и вынужден свой день планировать так, чтобы выезды осуществлять только после обеда, что так дальше продолжаться не может. Ростислав же, в свою очередь, видимо, пытался совмещать работу и наркотики. Они ссорились, мои телефонные уговоры не помогали, и я выехал в Москву.

Ужасала обстановка съемной квартиры Ростислава: пыль, грязная посуда, прожженные сигаретами домашняя одежда, простыни, одеяла. Явные следы «зависания», когда человек неожиданно для себя засыпает с сигаретой в руках.

На откровенный разговор Ростислав не шел, все обвинения отклонял, возмущался, когда я предлагал обратиться к врачу, говорил, что он «в порядке», что у нас с Андреем развивается наркофобия. Вот, примерно, его слова: «Да, я иногда «подкуриваю», чтобы как-то заполнить пустоту, но это не наркомания, вы с Андреем не видели наркоманов и напредставляли себе черт знает что!»

В результате мы решили, что Андрей снимает Ростислава с машины, и переводит его на двухсменную работу в прокатный пункт, до тех пор, пока не будет уверености, что с наркотиками покончено. Я пробыл в Москве 3 дня, в эти дни Ростик, видимо, держался, и я не заметил никаких видимых признаков употребления наркотиков. Я ехал из Москвы в большой тревоге за наше будущее.