Юрий Азаров - Семейная педагогика

Шансов на сто процентов переориентировать Женю у меня мало. Но я знаю: мои зерна произрастут. Не сегодня, так завтра. Никакие меры сверху не спасут детей, если кто-то снизу не развернет духовно-творческие процессы. Среди этих «кто-то» должны быть и предприниматели. Воспитанию нужны позарез нравственные образцы деловой жизни.

3. Ненасилие есть свобода от насилия

Насилие – это тип отношений между людьми, допускающий пытки, шантаж, убийства, издевательства, – вот так примерно говорилось на международной конференции в Москве (1989), посвященной проблемам этики ненасилия.

Все верно. Жизнь дает страшные образцы этой правильности. Никто не измерял, насколько выросла жестокость среди родителей, взрослых, детей по отношению к слабым. Но она выросла, ибо столько смертей, издевательств, кошмаров, связанных с проявлением человеческой злобы, казалось бы, не знала история.

Не буду приводить факты из страшных событий жизни армянских и азербайджанских семей, не буду говорить о гибели грузинских и осетинских детей, о голодных детях Средней Азии, остановлюсь на маленьком эпизоде, который рассказал замечательный журналист Виктор Кожемяко.

…Девочка вся в бинтах, распорках, резиновых и стеклянных трубках, а в глазах отчаяние и испуг. Девочку избил сожитель родной матери Иры.

Виктор Кожемяко задает вопрос: «Чем объяснить такую жестокость?» Врачи, с которыми он говорил, считают, что главная причина – социальная. Жить стало труднее, нравственность падает, досаду и безысходность многие пытаются заглушить алкоголем, а пьяная злоба бьет нередко именно по самым слабым – по малышам. Следователь рассказал, как все произошло. Сожитель выпил бутылку вина – потом тут же, днем, с матерью Иры лег отдыхать. А девочка плакала и раздражала его. Пытаясь ее унять, стал хлестать по щекам, затем взялся за ремень. Однако ребенок, естественно, плакал еще сильнее. «Тут я вошел в злость, – рассказывал он, – и уже не отдавал отчета своим действиям». Выразилось это в том, что озверевший мужик схватил девочку за руки и, раскручивая, стал бить о пол, добавляя еще ногами. Невероятно! Унялся лишь тогда, когда у ребенка, потерявшего сознание, начали синеть губы. Испугался немного, но, привезя Иру в больницу, и он и мать уже были достаточно спокойны и выработали свою версию происшедшего: девочка упала с подоконника.

– Сколько же раз она упала? – иронически спросил врач.

– А мы и не знаем, – последовал ответ. – Она у нас постоянно падает.

Против истязателя Иры, как вы поняли, возбуждено уголовное дело. Казалось бы, абсолютно закономерно: так и должно быть всегда в случаях издевательства над детьми. Но… врачи говорят, что далеко не всегда это бывает, и снисходительность правоохранительных органов, вседозволенность, которые чувствуют взрослые изуверы, поощряет творящийся беспредел (см.: «Правда» от 6.06.1992).

Самое страшное, что происходит в нашем обществе, так это то, что порой озверевшие взрослые даже не задумываются о том, что, избивая детей, убивают самих себя. И нельзя не согласиться с Кожемяко: жестокость поощряется в обществе. Учитель радуется, когда родители наказывают своих детей, правоохранительные органы радуются, когда правонарушители избивают друг друга… А сколько довелось мне видеть «интеллигентных людей», ратующих за ужесточение наказаний, за суды над детьми!

4. Жестокость – явление социальное, а она порождение бездуховной жизни, которую творят государство, культура, просвещение

Однажды я написал о Каверине – классике нашей литературы, знатоке школы, детства, учительства, написал, как мне показалось, остро и даже с посягательством на каверинский авторитет. Редактор «Литературной газеты» заметил мне поначалу: «Это никогда не пройдет». Когда же моя статья была напечатана, я спросил у Каверина, не кажется ли Вениамину Александровичу, что я написал слишком резко и даже обвинил писателя в безнравственности?

– Не кажется, – сказал Каверин. – Мне ваша статья понравилась.

Снова вчитываюсь в каверинский текст жестокой его повести «Загадка». Эта повесть особенно актуальна сегодня, поскольку рассказывает о том, как растут дети богатых и дети обездоленных. Эта повесть о нищете учителя. Эта повесть, говоря словами Каверина, – дом, в котором много комнат и двери каждой распахнуты настежь. Чем дышат стены этих комнат? Нежностью, гневом, беспощадностью? Чем?

Героиня повести – добрая Галина Петровна, учительница по прозвищу «тетушка Ло» (лошадь), с лиловатым лицом, одинокая и неустроенная, единственная привязанность: дети и школа, – посещает своего питомца Олега Рязанцева, сына начальника электростанции, широкоплечего красавца в дорогой «канадке» (идет на медаль, нацелен на Институт международных отношений, потому и ходят к нему учителя, репетируют частным образом). «Холодный дом», – делает вывод героиня.