Пол Коллинз: Даже не ошибка

16 апреля Джонатан Свифт писал в восхищении своему другу Томасу Тикеллу [8] Томас Тикелл (1686–1740) — английский поэт и переводчик. : «Сегодня я видел дикого мальчика, чье появление стало поводом для доброй половины наших разговоров в последние две недели. Он живет на попечении доктора Эрбатнота, но Король и двор настолько заинтересовались им, что Принцесса до сих пор хотела бы получить его себе». Королевская невестка принцесса Каролина с самого начала воспылала такими чувствами к молчаливому безответному мальчику (это именно ее часы Питер пытался нацепить на уши, и именно ее черное бархатное платье с бриллиантами так ему понравилось), что она просила у короля разрешения ввести мальчика в круг ее приближенных. И в самом деле, перспектива увидеть мальчика-дикаря приводила в состояние возбужденного интереса всех придворных дам, о чем также в весьма едких выражениях писал Свифт:

Это столь юное существо стало поводом для разочарования придворных дам, собравшихся в гостиной, которые ожидали покушения на свою честь и невинность. Так и есть, он попытался поцеловать юную леди В-ль — ей сразу стал завидовать весь круг приближенных: как же, ведь в нем — сама Природа, в своей высшей красоте…

Его Величество не остался равнодушен к тому впечатлению, которое произвела «сама Природа» на жену его первого министра Уолпола. Король решил, что его юного подопечного совершенно необходимо цивилизовать. Первый шаг навстречу цивилизации был хорошо отработан империей в процессе колонизации иностранных земель: 5 июля в саду доктора Эрбатнота Дикого Питера крестили.

— Давай! — кричу я. — Все готово!

Еще разок, на всякий случай, проверяю рукой температуру воды. Мы уже все перепробовали: играть с ним в ванне, читать книжки про купание, самим мыться на его глазах, чтобы он убедился, что ничего страшного в этом нет, и что-то еще… Не сработало ничего. Он это ненавидит, он этого боится, и у нас получается искупать его только вдвоем. Приходится просто сгребать его в охапку и делать все как можно быстрее.

Дверь ванной открывается, Дженнифер вносит Моргана. Он извивается вокруг ее тела, цепляясь за одежду.

— Ну вот, Морган, сейчас будешь чистенький.

— Ну пойдем, дружок, — говорит она ему. — Давай же. Отпусти ты мамину рубашку. Давай-давай-давай.

Он хнычет и смотрит вверх со страхом.

— Все хорошо, все в порядке. Сейчас будешь чистый-чистый. Мы быстренько.

— Все в порядке, малыш, все в порядке.

Морган переходит от мамы ко мне и теперь цепляется уже за меня. Над его голеньким телом журчит вода, и он начинает хныкать громче, пряча голову у меня на плече.

— Сейчас-сейчас, Морган, — я держу его голову, направляя воду на волосы. — Надо только смочить твои волосики. Вот так.

Дженнифер выдавливает немного детского шампуня. «Шам-пунь-чик, шам-пунь-чик», — напевает она. Мыльная пена стекает по его лицу.

— А-а-аааааа! — Морган кричит и молотит руками. Он уперся в угол ванной ногами и упрямо держит там оборону; мы вываливаемся из ванной на Дженнифер, стоящую чуть поодаль, а она пытается втолкнуть нашу расползающуюся массу обратно.

— Тс-с-сс, Морган, успокойся.

— Сейчас, малыш, только быстренько прополощем, и все…

Он всхлипывает, одновременно пытается меня оттолкнуть и прижимается ко мне, а я продолжаю его крепко удерживать — другого пути все равно нет.

А через пять минут он в дикой радости прыгает на нашей кровати, как на трамплине, тряся мокрыми волосами, и поет, подражая Большой Птице из детской телепередачи: «Джи! Эйч! Ай! Джей! Кей! [9] Буквы английского алфавита. »

Он уже забыл про свои страдания в ванной.

К нам домой никогда не приходил ни один госслужащий, поэтому неудивительно, что к этому визиту мы приводили в порядок себя и весь дом — так, будто нас всех непременно закуют в кандалы, угляди она пыль под кроватями.

— Скажи, так когда она… — я на секунду останавливаю движение веника. — Опять забыл ее имя…

Дженнифер споласкивает тарелки:

— Минди.

— Когда она снова будет у нас?

— Да прямо сейчас, — отвечает Дженнифер, взглянув на часы.

— Ага, — я ускоряю темп подметания, — Так я и думал.

«И-идьа! А-аху!» — раздаются вопли Моргана с заднего двора.

Он сидит на плечах у Марка, подпрыгивая и подгоняя его.

«А-а-ахха!»

Марк замечает меня через стекло, поднимает глаза на Моргана и пожимает плечами с выражением принужденного веселья.

Дженнифер заканчивает с тарелками и начинает укладывать в шкаф груды своих подрамников и холстов; я же хватаю потускневший старый серебряный чайник — фамильную вещь ее бабушки, — втискиваю в него цветы и пытаюсь все это красиво расположить в гостиной. Вода у меня проливается на стол. И тут раздается звонок. Я торопливо запихиваю в карман отвалившиеся лепестки и вытираю воду рукавом.