Оксана Кабачек: Субъектность литературно-художественной деятельности

Можно ли приравнять друг к другу чтение эсэмэсок в телефоне и чтение многотомного романа?

«Пользователи Сети не читают тексты, они их сканируют: охотятся за фактами, считывают разрозненные куски данных, стараются оценить потенциальную важность информации, с легкостью переключаются на гиперссылки и сопутствующие материалы» [108].

А вот на серьезные, глубокие тексты переключаться оказывается сложно даже профессионалам. Автор книги об эволюции чтения «Proust and the Squid» Марианна Вулф с тревого отмечает, что «попытка взяться за Германа Гессе после целого дня веб-серфинга и лавирования среди сотен электронных писем, закончилась для нее неудачей: «Я не шучу, я просто не смогла это сделать. Чтение первой страницы обернулось настоящей пыткой. Я не могла заставить себя замедлиться, перестать сканировать текст, отыскивать ключевые слова“» [108].

«…Приводились данные исследований, указывающих на уязвимость интернет-пользователей для отвлекающих факторов, снижения глубины понимания информации и концентрации внимания. Известно, что из-за Интернета также ухудшаются такие навыки, как способность возврата к уже переосмысленной информации, индуктивный анализ, критическое мышление, воображение и обдумывание».

Не слишком ли большая плата за прогресс? Неужели «всё большее количество людей рискует потерять навык вдумчивого чтения» [108]?

Пессимисты опровергают мнение о буме чтения: «Эта новая реальность состоит в том, что, вытесняя мир письменности, мир научно-исследовательский, ему на смену приходит мир дрожащей визуальности, музыкального или околомузыкального шума, который звучит в наушниках у десятков миллионов людей, не давая ни секунды времени задуматься; мир постоянного мелькания красок и лиц. Сознание, осциллирующее в этом пространстве, в этом постоянном напряжении, если у него нет никаких интеллектуальных скреп, нет инструментария, отпускает человека в эту заэкранную светомузыку» [32].

Именно в России с чтеним неблагополучно: «Даже если мы посчитаем, сколько в России книг воруют в сети, если мы посчитаем, сколько людей в России ходят в библиотеки, сколько людей в России покупают книги, электронные и бумажные, и разделим на количество жителей, мы получим очень плохую цифру, ниже, чем в любом европейском государстве» [87].

Результат: «Растет целое поколение людей, которое не может рефлексировать, которое не способно критически мыслить, у которого нет даже попытки как-то проанализировать ситуацию. В стране с великой культурой» [87].

В этой новой атмосфере растут дети. Поговорим же о детском чтении.

Почему дети в России сейчас недостаточно читают? Ответов и псевдоответов на этот вопрос может быть много.

Самый распространенный ответ: они стали другими.

Самый грустный ответ: им не до чтения.

И дело не в том, что Интернет и прочие мультимедийности вытеснили старую добрую книгу (международный опыт свидетельствует, что книга и Интернет, равно как книга и телевидение, при определенных условиях не конкуренты, но союзники), и не в том даже, что дети и подростки очень заняты, а в том, что сама жизнь не способствует умственной деятельности, творчеству, развитию. Ни макросоциум (общество в целом), ни микросоциум (семья, детский сад, школа) не торопятся создавать условий для читательской активности детей.

То есть любить книгу наслаждаться чтением и развиваться в ходе этого процесса их сейчас (кроме детской библиотеки) по-настоящему мало кто учит.

Перечислим сначала малую часть аргументов, касающуюся семьи как социального института (семья, хотя и обладает относительной устойчивостью и самостоятельностью, прямо или косвенно отражает принципиальные сдвиги и изменения, происходящие в обществе [79]).

По данным исследований психологов последних лет:

– Расслоение российского общества – важный фактор ростаэмоционального неблагополучия в детской популяции. Культ высоких стандартов и перфекционистские установки родителей и образовательных учреждений представляют собой не меньшую опасность для психического здоровья детей, чем нищета и алкоголизация родителей [156].

– В нашем мире становится все меньше места образу материнства [153].

– Высокий уровень суицидов [156].

– Дезинтеграция семей и высокий уровень алкоголизации ведет к высокому уровню смертности и распаду семей [156].

– 90 % детей-сирот в России – сироты при живых родителях, проживающие в специальных учреждениях [156].

– Большинство родителей вспоминает о развитии ребенка за полгода до поступления в школу [74].