Коллектив авторов - Высшая школа России в интервью ректоров и президентов вузов

– Вы много общаетесь с молодежью. Что изменилось в постсоветских студентах?

– Когда я учился в школе, в моем классе кроме меня не было ни одного верующего школьника. В университете на курсе среди 500 студентов, я тоже был единственным верующим. Не могу назвать это положение хорошим. Но при этом в XX веке все-таки еще не потерялась нравственная основа, заложенная христианством. И хотя люди уже отреклись от веры, от Бога, от храмов, выбросили иконы, проповедовали атеизм, но по инерции они продолжали жить в парадигме религиозной нравственности. Теперь мы наблюдаем противоположное явление: сейчас уже чуть ли не 90 процентов населения причисляют себя к числу верующих людей, а жизнь по инерции складывается в атеистической аморальной парадигме, а не по православному нравственному закону. В советское время в курсе истмата («исторический материализм») нас учили, что мораль относительна. Но существует диалектика относительного и абсолютного, и любое общество всегда основывало мораль на тех абсолютных ценностях, которые оно признавало. Без существования абсолютного добра невозможно обосновать никакую, хотя бы и «относительную» нравственность. Сейчас, когда Европа себя объявляет постхристианской, а это значит, что она фактически становится атеистической, а наше общество еще не вернулось к религиозным корням, наступила удобная возможность отказаться от всякой нравственной основы. И мы видим, что расплачиваться за это будет наша молодежь. Вы же знаете, что теперь то и дело объявляется, что семья не нужна, что наряду с потребностями есть, пить, заниматься спортом, существуют сексуальные потребности, которые можно удовлетворять в любой форме по своему желанию. При такой пропаганде порока, естественно ни о какой семье речи идти не может. Будет беспорядочный, безответственный секс, вот и все. Или не будет вовсе детей, или их будут выращивать в пробирках, давать им разные профессии, отправлять на войну.

Но человек – это, прежде всего, духовное существо. Если у человека нет любви, совести, стремления к творчеству, то это и не человек вовсе. При Хрущеве был поставлен эксперимент: объявили, что все дети должны воспитываться в детских садах и интернатах. Что из этого вышло? Детские дома стали главными поставщиками кадров для уголовного мира. Приблизительно 90 процентов выпускников детских домов оказываются очень скоро в тюрьме. Вот оно – воспитание без семьи.

Теперь говорят, что детские дома не нужны, лучше отдавать детей-сирот в семьи. Только семья может воспитать. А если мы от семьи отказываемся? Что нас ждет? Если мы потеряем семью, можно сказать без сомненья, – это будет конец нации. Будет демографический кризис, ведь рожать детей без семьи никто не стремится. А дети из пробирки – это одна из самых преступных утопий. Нельзя человека из пробирки сделать человеком. В человека нужно вложить любовь, а когда и кто ее вложит? Когда мать носит свое дитя под сердцем, рожает, кормит, вскакивает к нему по ночам и т. д., она любит своего ребенка. А суррогатным матерям теперь внушают: не клади руку на живот, говори ребенку постоянно «ты не мой!». Иначе суррогатной матери будет очень трудно расстаться с выношенным и рожденным ею ребенком. Разве это не преступление? Это очень похоже на вражду против рода человеческого. Вот в каких условиях вырастает новое поколение. Вы видите, какие идеи вкладываются в мозг, в душу молодого человека под вывеской научных открытий, достижений. Говорят, как теперь легко можно будет решить проблему воспроизводства населения, а семья будет вовсе не нужна. Удовлетворять свои сексуальные потребности удобнее будет без всякой семьи, без каких-либо обязательств. Только спрашивается, где останется место для подлинной, жертвенной любви в таком поистине бесчеловечном обществе? К счастью, пока еще много хороших молодых людей, но агрессивно ядовитый мир как-будто специально стремится всех растлить, научить всевозможным порокам. Сегодняшний капитализм еще больше и изощреннее эксплуатирует человеческие пороки и тем быстро культивирует их.

– Как, по Вашему мнению, следует вести модернизацию и оптимизацию российской высшей школы?

– Оптимизация нужна, в этом нет сомнения. Но революционным наскоком осуществить ее невозможно. Под одну гребенку стричь гуманитарные вузы и технические – нелепо. Сейчас, к примеру, одним из критериев деятельности и эффективности вузов, научной работы является цитирование в журналах, в том числе иностранных. Техническое изобретение, естественно, интересует весь мир, и цитировать информацию о нем будут все журналы. Но если мы изучаем историю русской православной церкви, то нас будут цитировать только узкие специалисты. Так что по этому критерию мы никогда не пройдем.