Олег Колосовский: Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе

Есть еще один минус в увлечении сатирой. Дело в традиционных недостатках русской сатиры. Достоевский на этот счет сказал: «У нас боятся дать положительное». И еще сказал, что правда произведения – когда осмеиваемый персонаж догадывается о своем пороке и страдает от этого. Но у наших сатириков нет ни первого момента, ни второго. Как следствие, сатира поверхностна и не заставляет читателя размышлять. «Он скалит зубы и только» [1].

Третья ошибкасвязана со смутой в головах чиновников из Министерства образования, которая произошла в 90-х годах. В ее результате победил сайентистский, технократический подходк преподаванию. В нем есть резон, но подгадил максимализм: «Форма – это содержание» (Витгенштейн). При выборе книг стали исходить из художественных особенностей, оставив в стороне идейное содержание и воспитательно-образовательное значение. Ошибочность нововведения разберем ниже.

Четвертая ошибка– архаичность тематики и соответственно нехватка современной литературы, особенно интеллектуальной, в том числе фантастики. Видно желание «по умолчанию» уйти от современности. Очевидно, что в глобальном мире каждая нация, и мы особенно, должна ответить на вызовы времени или ее вытолкнут на задворки. Старшеклассникам надо дать представление о национальных, политических, экологических, этических и прочих проблемах в России и Мире и сделать это по возможности в смягченной художественной форме. Но этого мало – необходимы книги оптимистического содержания с Героями-победителями, а не страдальцами. Такие книги есть. В соответствии со сказанным изучение преимущественно сатирической и обличительной архаики XIX века есть не просто потеря времени, а зловредная ошибка.

Добавлю, что в школе не знакомят с книгами, содержание которых напрямую касается подростков, тем более когда обсуждение требует нравственных усилий учителя и учеников. А как же иначе, без усилий? Я имею в виду «Павлика Морозова», «Тимура и его команду», «Повелителя мух» и др. В результате дети отстают в развитии.

Пятая ошибка – невнятное изучение советской литературы. Видна растерянность в решении вопроса, что взять из нее в XXI в. А взять надо немного, но лучшее, поскольку там есть Идеалы и Герои (см. табл. 2).

• В учебниках превалирует сухая аналитика, которая часто сводится к перечислению (инвентаризации) художественных особенностей. Иногда содержание комментируется путано и безвыходно лабиринтно. Характерные примеры: комментарии к «Иуде Искариоту», данные в [41], и к «Мастеру и Маргарите», приведенные во всех учебниках.

Приведу контрпример блестящей критики классических произведений – известные лекции В. Набокова [3](нелюбимого мной писателя и обожаемого мной критика). Надо заметить, что Набоков, истинный эстет, не мучил себя критикой заурядных писателей. По моему мнению, за это ему нужно памятник поставить в Литинституте.

• Учебники не прививают навыков «правильного» чтения, т. е. восприятия того, что написано, а не того, что выбирает читатель, или того, что требует общественное мнение. Ниже в качестве примера предлагается правильно прочитать «Мертвые Души» и «Доктора Живаго» и получить неожиданный результат.

• Слабые в художественном отношении произведения (такое случается) комментируются нейтрально-положительно. У школьника создается представление, что можно сочинять, как бог на душу положит. Это ошибка. Задача школы состоит в обучении строгому мышлению во всех дисциплинах и в литературе тоже.

На недостаток профессионализма в русской литературе указал академик С. Д. Лихачев и объяснил его отсутствием в России философии как таковой. Следствием этого он считал проповеднический пафос писателей, который проявился в смешении жанров.

Вот примеры жанрового винегрета.

«Мертвые души»– тотальная сатира на Россию, + апофеоз ей, + публицистика (после восклицаний «Таков уж русский человек!» следует бесконечное перечисление пороков и пошлостей). А еще «Мертвые души» как бы поэма. Ученик догадывается (а я уверен), что поэма-пасквиль есть лингвистический казус. Он же чистая душа, и если его не задавить авторитетом, не понимает, как можно сочетать унизительную сатиру на всю Россию (кроме Двора) с объяснением в любви к ней и верой в ее исключительное будущее. Может быть, этот ученик вспомнит Ноздрева, который сказал Чичикову, что «подлец, ты подлец, но дай я тебя поцелую». Это есть не что иное, как амикошонство. [4]