Марк Цицерон - Антология гуманной педагогики

Ключевым для обоих сочинений является вопрос, каким образом основы ораторского воспитания, заложенные древнегреческими наставниками, могут быть использованы в новых реалиях. Цицерон, глубоко понимавший суть афинского красноречия и регулярно ссылающийся на его идеологов, не всегда однозначно оценивал тот пласт древнегреческой культуры, который сам же и стремился интегрировать в формирующуюся римскую культуру без потери специфики обоих. Как с иронией заметил Г. С. Кнабе, несмотря на все усилия, Цицерону так и не удалось «по-настоящему свести концы с концами в своей проповеди греко-римского синтеза» [12]. Однако в реальной жизни Цицерона, в отличие от его творческой жизни, как нам кажется, то самое тождество сказанного слова и совершенного поступка в оценке древнегреческой традиции воспитания оратора проявилось более четко. К «сказанному слову» мы относим многочисленные утверждения Цицерона о том, что он ученик именно греческих наставников красноречия. К «совершенному поступку» относится решение Цицерона не обращаться в бегство, а с достоинством принять смерть от руки наемника, подобно тому, как принял смерть Сократ, который, по сообщению его ученика Платона, считал неприемлемым не только бежать от несправедливого суда, но и ставить под сомнение его законность.

Во многих утверждениях, раскрывающих сущность воспитания оратора, Цицерон не оригинален. Он трансформирует исходный тезис Сократа о том, что знание есть добродетель, и поэтому к нему следует стремиться. Для подкрепления своих выводов Цицерон обращается к образовательному пути Перикла, который был первым оратором, возвысившимся благодаря своим интеллектуальным способностям и привычке их развивать: «…[он] был и отличным оратором, и сведущим правоведом, из этого не следует, что в ораторской способности заключено и знание права. Просто дело в том, что когда человек, хорошо знающий и владеющий одной наукой, овладеет также и другой наукой, то будет казаться, что вторая его наука – лишь частица первой, которую он лучше знает» (Cic. De Orat. 1.50.216–217) [13]. Пускаясь далее в рассуждения о науках и особенностях их изучения, Цицерон ссылается на Платона, оспаривая необходимость изучения для оратора музыки и геометрии. И все же, хорошему оратору, заключает Цицерон, следует многое знать и пропускать это знание через себя. Это утверждение снимает напряжение и отчасти примиряет позицию Цицерона с позицией древнегреческих наставников, имеющих иной взгляд на «учебные планы» для «гуманитариев». Важно отметить, что Цицерон не утверждает humanitas как учебную цель [14], а подталкивает оратора к моральному обязательству быть хорошим учеником.

В «Об ораторе» Цицерон определяет сущность гуманитарного образования – это не «наполнение человека наставлениями и информацией по предметам, а истинное и полное понимание этих предметов» [15]. Для Цицерона образование только тогда можно считать таковым, если оно делает нас человечнее. Это ключевое для сочинения «Об ораторе» утверждение является началом многовековой дискуссии о том, что представляет собой гуманитарный учебный план. Для того, чтобы пояснить это, Цицерон обращается к терминам «философ» и «оратор» и поясняет, что они не являются вполне адекватными для описания того, что есть образовательный идеал: «Только одно слово дает полное выражение к этому идеалу – humanitas или его соответствующий эпитет humanus. Это слово… идет золотой нитью через все дискуссии и отступления „Об ораторе“, принимая бесчисленное множество оттенков значений по ходу игры мысли Цицерона, но всегда напоминая при этом о фундаментальном идеале человеческого совершенства» [16]. Стремление быть философом или оратором – при всем уважении к этим выборам жизненного пути – кажется Цицерону более узким в сравнении со стремлением быть человеком в самом широком понимании этого слова. В «Об ораторе» Цицерон определяет миссию образования и намечает контуры образовательной программы, которая опирается на идею человеческого совершенства: с одной стороны, она должна включать в себя весь массив человеческого и божественного знания, а с другой – быть обозримой для того, чтобы быть осуществимой [17]. Цицерон включает в эту программу гуманитарные науки и, в особенности, литературу, риторику, философию, юриспруденцию, историю культуры и то, что мы бы назвали историей традиции.

Выстраивая новую теорию образования, Цицерон постулирует, что все эти предметы делают будущего оратора и философа совершенным, но уходит от ответа на вопрос, почему именно они ведут к достижению идеала humanitas. Цицерон просто предлагает набор предметов, изучение которых требует знания греческого, но не противоречит «кодексу римлянина». Гуманитарное образование в «Об ораторе» – это не столько однажды полученное образование, результат ограниченного во времени взращивания себя как гражданина своей страны, сколько образование через всю жизнь во имя укрепления своей гражданской позиции.