З Топелиус - Принцесса Линдагулль

Сакариас Топелиус

Принцесса Линдагулль

Жил был когда то персидский король, а звали его Шах Надир. Был он сказочно богат и владел многими прекрасными странами. Высокие залы его дворцов были полны золота и драгоценных камней, а корабли его бороздили все моря и океаны. Стоило ему появиться в своей столице, Исфахане, как его тут же окружали телохранители в серебряных доспехах. Пятьдесят же тысяч всадников - на великолепнейших, с золотыми уздечками и седлами, блиставшими драгоценными камнями, конях, - были готовы по малейшему знаку повелителя ринуться вперед, чтобы завоевать весь мир.

Однако же настало время, когда могущественный Шах Надир больше не мечтал о войнах и завоеваниях. Он одержал в жизни немало побед, а теперь был стар и немощен и редко покидал мягкие пурпурные диваны своего пышного дворца. И лишь порой, когда с гор спускалась благодатная прохлада, он садился в разукрашенный золотом паланкин, который несли восемь чернокожих рабов, одетых в шитое серебром платье, и они несли его на смотр войск или на состязания зверей.

У Шах Надира было много жен, как это принято на Востоке, и немало сыновей. Однако же отцу от них было мало радости: неблагодарные, тщеславные, они посягали на его жизнь и корону. Потому-то их и отсылали прочь от двора в дальние провинции, и они правили ими как наместники. А дома с Шах Надиром жила лишь его единственная, дорогая дочь, принцесса Линдагулль, которую он любил больше всего на свете.

Имени такого - Линдагулль - никогда прежде в Персии и не слыхали. Но дело в том, что мать принцессы была родом с далекого Севера. В молодости она попала в плен к африканскому пирату и в конце концов благодаря своей несравненной красоте была продана персидскому шаху. Он возвысил ее, сделав супругой, и любил гораздо больше всех остальных своих жен. Прекрасная шахиня, которая уже умерла, назвала свою единственную дочь Линдагулль, что означало "Златолипа". Этим именем шахиня хотела сказать, что принцесса так чиста и прекрасна, как солнце, чьи золотые лучи играют весной среди листвы чудесных лип Севера.

Принцесса Линдагулль унаследовала царственную осанку отца, а фигуру и черты лица матери-северянки. Сердце ее было благородным и нежным. И потому во всем обширном государстве Шах Надира не было никого, кто не любил бы ее.

Старый шах хорошо знал все это, и его суровое сердце смягчалось всякий раз, когда он смотрел на свое дитя. Одно ее слово могло смирить его жесточайший гнев, и не было на свете ни одного ее желания, даже когда она просила за какого-нибудь несчастного узника, в котором бы он мог ей отказать. Он так любил свою дочь, что она была ему дороже всех его подданных. Да, он любил ее гораздо больше, чем Аллаха, своего бога. И эта беззаветная любовь, это обожествление дочери навлекли на него гнев Аллаха.

Никому не жилось так прекрасно и в такой роскоши, как принцессе Линдагулль. Окна из горного хрусталя, пропуская солнечные лучи в мраморный дворец, источали сияние. Спала она на мягких шелковых подушках, а когда наступало утро, служанки провожали ее в чудесный бассейн из слоновой кости и перламутра.

Днем она шила шелком и золотом, играла на цитре или гуляла в саду под пальмами, слушала пение птиц или же резвилась, как дитя, среди бабочек и роз.

Принцессе Линдагулль было двенадцать лет. Однако же двенадцать лет на Востоке - это все равно что шестнадцать на Севере.

Не очень-то хорошо жить в роскоши и видеть, что все твои желания исполняются по малейшему мановению руки, - многих начинают одолевать при этом заносчивость и прихоти. Однако же принцесса Линдагулль была не из таких. Время шло, и мало-помалу она стала скучать. Она не знала, как это получилось, но полет бабочек, аромат цветов и звуки цитры больше не веселили ее, и она с удивлением замечала, что частенько ей хочется плакать. Отчего это происходило, ни она, ни ее служанки понять не могли.

Наконец ей показалось, что она догадывается, почему ей все уже не в радость. Ведь она чувствовала себя пленницей в своем дворце. Как ей хотелось хотя бы раз порадоваться людской толчее в большом городе Исфахане. И потому-то однажды, когда отец снова навестил ее, она попросила его дозволить ей увидеть великое сражение зверей, которое должно было состояться в день рождения шаха. А так как Шах Надир ни в чем не мог отказать дочери, он согласился исполнить ее желание, хотя принцесса впервые заметила, что делает он это крайне неохотно.