"МЕРТВЫЙ" ЧАС
Со стороны это похоже на репетицию в драмкружке.
Димка Иголочкин, видимо, опытный режиссер. Он точно выбирает себе жертву и, приплясывая, заклинает ее:
- Заплачь - дам калач. Зареви - дам три!
Если жертва почему-либо не хочет абстрактного калача, она получает вполне реального тумака. Добившись желанной реакции, режиссер без всякого антракта переходит ко второму действию:
- Рева-корова, дай молока...
И когда я подхожу (сцена разыграна мгновенно), Иголочкин уже горячо убеждает плачущего:
- А ты спроси меня: "Сколько стоит?" А я скажу:
"Два пятака".
Это, должно быть, финал. Но я вмешиваюсь, и режиссер, не закончив спектакля, начинает объяснять!
- Я с ним репетировал!
Голос у Димки хриплый, а лицо хитрющее, когда ни взгляни. Такое выражение на его физиономии, словно он вот-вот покажет миру какой-то неслыханный фокус.
Димка любит выкидывать фокусы.
- Чего же он плачет? Вошел в роль? - спрашиваю я.
- Это и по пьесе так, скажи! - простодушно поддерживает дружка Витя Строгов, обращаясь к жертве.
- Нет, ты, Иголочкин, лучше уж создай себе театр одного актера и сам исполняй все роли. Или меня позови в партнеры.
- Хорошо, - без энтузиазма соглашается он и отправляется мыть ноги перед "мертвым" часом. Ниточкой за Иголочкиным тянется Строгов.
Первые минуты "мертвого" часа самые живые. Никому, кроме меня, спать не хочется. На мгновение я теряю веру в то, что через двадцать минут здесь будет сонное царство.
- А он говорит, что спецкор - это специалист по кори, детский врач... Правда?
- Герасим Борисович, а у меня два зрачка в глазу: человеческий и кошачий. Я ночью вижу! Отчего?
Сначала меня радовала эта жажда все знать, и я стремился ее утолить. Но потом заметил, что любознательность детская резко возрастает после горна "Спать, спать, по палатам...".
Я молчу.
Палатка переходит на,Д1епот.
- Ну, чего вертишься! Ложись на правый бок и спи.
- Да я левша...
- А вот интересно, почему сердце слева?
Я нем. Иду вдоль кроватей.
Кто-то предается мучительным рассуждениям.
"Жрец - он. А она? Жречиха? Жриха? Или жречка? Может, жратвиха?"
Иголочкин и Строгов, как всегда, являются последними. Их изумлению нет предела: "Как? Уже тихий час?! А горна же не было!" Я молча протягиваю часы, а другой рукой указываю на кровать. Но не такова эта парочка, чтобы сдаться сразу. Еще несколько минут они шнуруют и перешнуровывают кеды, ухитряясь вырвать из первых объятий Морфея не одного соседа. Однако и улегшись, они не спят, ждут, что я их накажу: оставлю без моря, но с абрикосами, папиросами и прочей "вольной житухой". Не выйдет, не пройдет, голубчики!
- Если не будет спать один, на море не пойдут все, - нарушаю я обет молчания.
Нехитрый прием достигает цели. Охота была оставаться в лагере со всеми! Иголочкин закрывает глаза.
И вот наконец первый искренне спящий. Он посапывает тихонько, нежно и осторожно, как начинающий закипать чайник.
Взрыв!
Нет, это мне показалось. Просто в палатку шагнул старший пионервожатый.
- Начальник приказал, - радостно сообщает он, - чтобы из абрикосов готовили компот.
Старшин вожатый у нас личность заметная. Зовут его Серьезным Парнем. Бас у него такой, что, кажется, приставь он стакан ко рту и гаркни осколки брызнут. Сейчас он уверен, что говорит шепотом, но вся палата (и соседи за стеной) уже не спят. Всеобщее оживление.
Меня визит Серьезного Парня привел в бешенство.
Пришлось снова повторять все этапы засыпания.
Как часто говорят о детях: "Все они хорошие, когда спят!"
Я прошел по рядам.
Правда, до чего хорошие!
ВЫСШАЯ ПОЛУМЕРА
Разбудить отряд после горна - забота дежурного.
Мне предстоит побудка иная: председатель совета отряда мирно почивает в своем высоком звании, как в мягком кресле.
Мы садимся на скамейку под развесистым абрикосом.
- Ты же председатель. Как говорит старший вожатый, ты же серьезный парень... - начинаю я. Мощное педагогическое средство в моих неумелых руках не дает эффекта.
- Совсем желтый, - восхищенно шепчет мой собеседник, глядя куда-то вверх.
- Да ты слушай! Ты должен организовать и возглавить зеленый патруль. Рвать абрикосы нельзя, созреют - компот сварим. Понял?
- Конечно.
Д сам смотрит вверх.
Диагноз: "абрикосный гипноз". Сам болел когда-то.
Ладно, оставим до вечерней беседы.
Перед отбоем у нас, как говорит Зоя, "Институт Вечерних Бесед". Я подвожу итоги дня, каждый может задать один вопрос. Многие ребята от своего права отказываются - вероятно, им и так все в жизни ясно.
Читать дальше