Николай Внуков: Энтомоптер

- Договорились! - сказал Инженер. - Только одно условие: не опаздывать!

Мы встали и начали прощаться.

- Болит? - спросил Инженер Юрку.

- Немного жжет.

- Это хорошо, что жжет. Вот когда дергать начнет, - значит, пошло нагноение. Плохо. Заживать долго будет.

... Когда мы проходили мимо окна, Инженер снова сидел на своем обычном месте. Он улыбнулся и помахал нам рукой.

3. Кто что подумал

- Вот человек! - сказал Юрка, когда мы отошли от дома. - Мой бы отец не стал долго разговаривать. Отругал бы да поддал хорошенько.

- А приемничек-то! Красота! - вздохнул Тошка. - Зажмешь в кулаке - и не видно.

- Классический приемник, - сказал я. - Нам такой ни за что не собрать.

- Ну, не собрать! - занесся, как всегда, Тошка. - Если бы настоящие инструменты да полупроводники...

- Не треплись, слушать противно, - сказал Юрка. - Ты когда-нибудь паяльник в руках держал? Ну и замолкни.

- Что у него с ногами? - спросил Борька.

- Наверное, паралич, - предположил я. - В таких креслах всегда ездят паралитики.

- Позвоночник у него больной, вот что, - сказал Тошка.

- Да, позвоночник - это такая штука... От него все начинается. В детстве спиной обо что-нибудь хорошенько навернешься, вот тебе паралич или горб. Он, наверное, тоже обо что-нибудь...

- Жалко человека. Я бы двух дней не высидел в комнате.

- Я, наверное, тоже.

- А он вот сидит и еще какие приемники собирает! - сказал Юрка, поглаживая бинт на руке.

- Интересно, для чего ему столько стрекоз? Что он с ними делает? - спросил Тошка.

- Ловит и крылья рвет, - сказал я, вспомнив письменный стол.

- Нет, в самом деле?

- Наверное, он их исследует.

- Кого, стрекоз-то? Чего там исследовать в стрекозе? Голова, туловище да четыре крыла...

- Может, он этот самый... ну, которые насекомых изучают...

- Он же сказал, что он монтажник.

- Ребята, а как он их ловит, если без ног? - поинтересовался Тошка.

- Кто-нибудь ему ловит.

- А про самопалы он правильно сказал. Бессмысленная это штука. Вот научиться бы такие приемники собирать...

- Приемники, приемники... - сказал Борька. - Купил он вас своими приемниками.

- А тебе не хотелось бы такой? По совести скажи - не хотелось бы? - сказал Тошка.

- Хотелось бы. Только все равно не получится.

- Ну и дурак. Если очень захочешь, всему можно научиться.

- Вот и учись, - сказал Борька. - Меня радиотехника не интересует.

- А я не собираюсь всю жизнь из самопалов стрелять.

- А кто собирается? Кто первый начал? Ну, скажи, кто?

- Ну, я начал. Не отказываюсь. Я первый самопал сделал. Ну и что?

- Потому что ты так всегда. Сам начнешь, а потом в кусты.

- Я?

- Ты!

- А ну, скажи еще раз!

- Что, правда глаза колет? Я-то ни одного самопала не сделал.

- Конечно! Ты всегда не виноват. Всегда сухим из воды...

- Хватит, ребята! Теперь все равно, кто первый! - крикнул Юрка.

Мы замолчали.

Действительно, теперь было все равно. Спор не имел смысла.

У начала Степной улицы мы распрощались и разошлись по домам.

Я шел и думал об Инженере.

Вот кому должно быть зверски трудно. Три года в этом проклятом кресле на колесах. Три года! Когда мне делали операцию аппендицита, я лежал в больнице всего девять дней. Первые три нужно было лежать только на спине, чтобы не разошелся шов. Уже на вторую ночь у меня так заныли лопатки, будто их выламывали из спины. Медленной болью сводило онемевшие мышцы. Утром я чуть не плакал, просил у сестры, чтобы меня повернули на бок. А тут человек сидьмя сидит тысячу сто дней! И впереди никакой надежды.

Я вдруг очень отчетливо представил его боль, его беспомощность и его тоску по солнечной широкой земле.

"Надо будет почаще к нему заходить, - решил я. - Все-таки человеку приятно, когда о нем помнят".

4. Сила - в двишениц

- Ф-р-р-р-р! Ф-р-р-р-р!

Перевернутая вверх брюшком стрекоза отчаянно выгибается, трещит крыльями, цепляется острыми коготками лапок за Борькины пальцы.

- Стоп! Вот так и держи. Только не жми очень сильно.

Инженер остроносым пинцетом осторожно разгибает стрекозиную лапку и набрасывает на нее скользящую петлю тончайшей капроновой ниточки. Петля затягивается. Вторая лапка тоже схвачена такой же петлей на другом конце нити. Потом нить прикрепляется к рычагу динамометра, и Владимир Августович командует:

- Пускай!

Освобожденная стрекоза стремительно взмывает вверх. Нить натягивается. По циферблату динамометра ползет стрелка.

Тошка снимает отсчет:

- Один и девять... два и одна... два и пять... два и семь...

Стрекоза ходит кругами под потолком. Треск крыльев сливается в ровное сердитое гуденье.