Юрий Леонов - Тайна Змеиной сопки

Вернулся он с красной, в белых иероглифах жестяной банкой, найденной на берегу. Нетерпеливые пальцы приезжего подхватили банку и перевернули над столом. Весело громыхая, раскатились по клеенке гладкие, отполированные струями голыши. Розовые, палевые, молочные, зеленоватые, подобные созревающей смородине, голубоватые, как море в солнечный день, бледно-оранжевые, как поспевающие ягоды костяники…

– О-о! Веселые камушки. То, что надо! – восхитился дядя Миша, ловко перебирая россыпь. – Молодец… Вот кто, оказывается, самый богатый человек в Кругосветке!

Не привычный к таким похвалам, Тимоха почувствовал, как горячо и тесно стало шее. Чтобы скрыть замешательство, он буркнул:

– Камни как камни.

– От скромности никто еще не умирал, это верно. – И тут нашел повод для похвалы дядя Миша. – Неужто все собрал в одном месте?

– На море тоже собирал.

– А больше в тайге, да?.. Ты хорошо помнишь то место?

Тимоха на мгновения замешкался. Разве можно забыть ту галечную отмель и перекат, где в светлых, пронизанных солнцем струях эти камни семафорят бликами друг дружке? Но уж очень торопливо расспрашивал приезжий, словно тотчас собирался бежать к тому месту. Может, вовсе не простые эти камушки, а есть среди них и особой цены…

Вспомнилось, как рассказывал Орка про зеленоватые кристаллы. Нашел их дед Лукса в тайге. Принес ребятишкам поиграть, а те их порастеряли. Лишь один камушек успел ухватить кто-то из горожан.

С той поры стали домогаться у деда Луксы разные люди: расскажи да расскажи, где камушки нашел, хорошую цену за это обещали. А деду Луксе дороже всех денег была тайга, богатая зверями да птицами, которые наведывались к порогу его хижины. В ней, сложенной из корья, жил он вдали от поселка с ранней весны до поздней осени. Представил дед, как нагрянут в тайгу толпой старатели, расковыряют, исковеркают все вокруг, и утаил то место. Прикинулся, что совсем ослабела память, забыл, где оно.

После смерти деда Луксы отец Орки скрытничать не стал. Всем, кто интересовался камушками, называл заветное место. Но всякий раз, наверно, тоже по забывчивости, – другое. Так что теперь и спрашивать об этом перестали. И вдруг еще один искатель объявился: «Ты хорошо помнишь то место?»

– Помнит, помнит! – бойко подсказал за приятеля Орка. Я тоже помню.

«Ох и выскочка этот Орка. Язык как салом намазан, все соскальзывает с него – осудил приятеля Тимоха. Но приезжий словно забыл, о чем спрашивал – так увлекся камушками. И пальцами протирал, и на свет разглядывал. «Языком бы еще лизнул», – посмеялся про себя Тимоха.

Дядя Миша и в самом деле поднес ко рту тусклый рыжеватый камушек, дохнул на него, и голыш робко просиял в ладони бледно-оранжевым светом.

– Сердолик, – обрадовано сообщил дядя Миша. Полудрагоценный камень.

Тимоха хмуровато проследил, как приезжий выловил из россыпи еще два таких камушка и отложил в сторону.

– Небось думаешь, заберу я их у тебя. И сделаю себе перстень с сердоликом. А? – неожиданно повернулся к Тимохе дядя Миша. И, глядя на сконфуженного владельца коллекции, наконец-то объяснил свое любопытство. Можно, конечно, и перстенечек сделать, если терпения хватит. Только у меня другая забота.

Все разъяснилось так просто, что Тимохе даже неловко стало за свои подозрения. Работает дядя Миша в проектном институте. Мечтает застраивать Владивосток красивыми зданиями, а облицовочных материалов – одежды для домов – бедновато. Даже будущий дворец пионеров может вырасти до унылости серым, если дядя Миша не отстоит свою идею. Он предложил нанести на поверхность железобетонных плит для фасада здания россыпь из разноцветной гальки. И тогда заиграет радуга на ребячьем дворце. Только где найти столько красивой гальки – вот вопрос?

– Там этой гальки – хоть лопатой греби, – сказал Тимоха. А Орка уточнил:

– Хоть бульдозером.

– Ну, если и в самом деле черпанем этой гальки – быть вам, разведка, первыми гостями во дворце, – при всех пообещал дядя Миша.

Так смачно он это произнес, словно отдавал ребятам в вечное пользование по крайней мере яхту класса «Летучий голландец». А чего хорошего в том будущем доме для пионеров, хоть и красивой галькой обсыпанном? Водила однажды мама Тимоху в танцевальный кружок, где горластая толстушка учила, как правильно надо ходить и приседать. Наприседался в тот раз Тимоха до ломоты в коленях. Спасибо, больше не хочется.

Пощурясь на кислую рожицу Тимохи, дядя Миша чего-то уловил и спросил, как старый вещун, способный угадывать чужие мысли: