Некрасова Дарья - Гуманитарий – не порок

В этот раз все было так же – у половины учеников потерялись карточки. У меня тоже. Но ее быстро нашли. У кардиолога, которого я никогда не посещал: зачем посещать, если жалоб нет? Только ради прогула уроков. Сегодня как раз был такой день – диспансеризация.

Мне повезло: ждать в очереди не пришлось. Меня вызвали первым. Пока я гадал, куда делать карточка, из кабинета высунулся врач и прокричал: «Цокарев!». И одноклассники зашумели: «Какой из?». «Цокарев Ян Алексеевич!».

Я даже куртку сдать в гардероб не успел: там вся школа столпилась – и ученики, и учителя, а врач поторапливал. И я побросал портфель и верхнюю одежду на скамейку, как ошалелый заскочил в кабинет.

Там было темно. Горел лишь монитор компьютера и экран УЗИ. Я сразу вспомнил прошедший вечер: как я валялся на кровати, пока Ваня создавал сайт. И мне вдруг стало немного стыдно. Совсем чуть-чуть. Ваня так-то сам виноват, что растрепал об утреннем споре Авдеевой. Но не надо было его толкать – это уже перебор. Но Ваня сам спровоцировал! Заикнулся о маме, когда Авдеева рядом. Будто назло.

– Пеленка есть? – спросил врач, садясь за монитор.

Голос у него был пугающий – басистый, глухой. Внешность я как-то не приметил – торопился, и времени разглядывать врача не было. Высокий, темноволосый, с усами. И все, пожалуй.

– Пеленка…? – растерялся я. – Нет. Нам сказали, что выдадут.

– А перестраховаться? – спросил врач и, не дожидаясь ответа, сказал: Бери одноразовую, раздевайся по пояс и ложись.

Он достал из общей стопки карточек самую тоненькую, с красным корешком, наспех пролистал ее.

– Почти не болеешь, я смотрю?

– Угу, – промычал я, озираясь по сторонам. – У меня иммунитет хороший…

Я и сам не до конца врубился, что ляпнул. С иммунитетом у меня дела обстоят так себе: каждую весну и осень я подхватываю простуду. Кашель, насморк, температура под 39. Но я к этому быстро привык. И смирился. Да, приятного мало, зато не гастрит и не менингит, как у некоторых особо «везучих» одноклассников.

Я «по-тяжелому» никогда не болел. Это мамино выражение – «по-тяжелому». Она его сама придумала, когда я жаловался на сильный насморк.

«Ты поправишься, солнышко, потерпи. Многие детки болеют по-тяжелому – им ставят уколы, капельницы. Даже делают операции! А ты у нас крепенький. Тебе повезло», – сказала она.

Мне тогда было двенадцать, и я давно все понимал. И то, что даже самые лучшие доктора и лекарства иногда не в силах побороть болезнь. И то, что простуда – пустяк по сравнению с раком. Ну как после смерти бабушки я мог не понять? А маме все казалось, что я наивный маленький мальчик.

– Коробка с пеленками за кушеткой, на стуле, – подсказал врач.

– Угу.

Я чувствовал себя полным дураком: уже подросток, а пеленку сам найти не могу – подсказывать надо. Стою истуканом и «угукаю». Потому что из башки все нормальные слова вылетели. Только «угу» осталось.

Из-за волнения это все, поведение такое. А как не волноваться, если подгоняют? Да, там в коридоре толпа народу. Да, ждет. Меня ждет. И что теперь? Я же не ракета!

Я аккуратно расстелил пеленку, снял свитер с футболкой, лег. Даже через ткань холодная кушетка неприятно покалывала кожу.

Я не люблю холод. Но родился, как назло, в городе, где зима длится по полгода, а лето заглядывает всего на месяц-два.

– Сердце когда-нибудь болело?

На всех аппаратах УЗИ есть подставки со специальными приборами. Эти приборы врачи мажут гелем и возят по твоему телу, глядя в монитор. И на мониторе видно, здоровый ты или не очень.

– Нет.

– Раньше проверялся?

– Нет.

– Хорошо. Посмотрим тебя трансдьюсером, – сказал врач.

Так вот как называется прибор – трансдьюсер. Фиг выговоришь!

Я дернулся, словно ужаленный, когда трансдьюсер коснулся груди. Ледяной, скользкий…

Зато сердце прикольно шумит. Если это сердце, конечно. Врач двигает трансдьюсер вправо-влево, а из монитора доносится что-то вроде «ш-ш-ш-у-х!». И картинка подсвечивается красным. Или синим. Должно быть, кровь. Но почему синяя? Я не знал.

УЗИ длилось долго. Дольше, чем когда мне проверяли почки и щитовидку. Врач просил меня то дышать, то не дышать – прямо как в «Леопольде», то повернуться набок. Я чуть не заснул! Уже глаза закрыл, но тут врач скомандовал:

– Одевайся!

Он что-то писал в моей карточке, периодически поглядывая на компьютер. Нет бы сказать, все ли нормально, есть ли проблемы – зачем резину тянуть? Все врачи до него мне сразу говорили, что да как.