Елена Соковенина - Свет! Больше света! Викторианская медицина с доктором Ватсоном

– Это дешевле! – подтвердил профессор.

– Баранина у вас бывает только по субботам, а другого мяса вы не употребляете, – продолжал Холмс. – Яичница из двух яиц вполне обычна для бережливой семьи. Это естественно. И, наконец, горошек – самый дешевый, хотя и не самый вкусный гарнир.

– Но мой часы! Как вы знать про часы? Вы следить за мной!

– Нет, профессор. Обеденный стол в вашем доме, как и во многих других домах, стоит у окна. Часы висят напротив, над камином. Легко предположить, что вечное желание увеличить свою порцию подсказало вам занять место спиной к окну – так, чтобы ваша супруга оказалась спиной к камину. Вопрос: «который теперь час, дорогая?» – удобный способ заставить ее отвернуться. И, наконец, ваша привычка прятать мелкие вещи в кулаке. В настоящий момент у вас в кулаке моя серебряная запонка с янтарем. Ай-яй-яй, а еще профессор! А ну, давайте ее сюда!

Собиратель древностей рассердился.

– Вы не имейт права! Я есть окончил Рижский техникум-университет! Das Baltische Polytechnikum zu Riga! У меня есть высший коммерческий образофаний!

– А также некоторая наклонность к клептомании [2] Клептомания (греч.) – болезенное желание красть, часто всякую мелочь, без всякого смысла. , – завершил свою мысль Холмс. – Об этом, конечно, осведомлена ваша жена. Это и есть та причина, по которой вы не стали хранить сокровище в кармане? Естественно. Следовательно, оно досталось вам не совсем честно.

Профессор хотел возразить, но его перебил сыщик.

– Думаю, – продолжал он, – его прежний владелец – близкий знакомый или родственник вашей жены.

Холмс окинул профессора проницательным взглядом.

– Этот человек приходится вашей жене дядей. Думаю, что не ошибусь, предположив, что он – прусский региранс-президент фон Холодетц.

– Вы дейстфительно фелики…

От изумления профессор открыл рот, но сыщик махнул рукой.

– Это написано в справочнике. Я только припомнил, что видел там вашу фамилию. Итак, дядя вашей жены. Ваш главный покровитель. Только благодаря этому человеку ваши векселя чего-то стоят. Конечно, если ваш поступок станет известен, неизбежен скандал.

Холмс подумал еще и сказал:

– Ну, хватит. Миссис Хадсон, нам понадобится горячая вода! Ватсон, скорее клизму.

– Найн! – зарыдал профессор. – Я не могу это позволитт!

– Но герр профессор, – попробовал его успокоить доктор Ватсон, – это обыкновенная процедура. Совсем не больно!

Однако, коллекционер не успокаивался. Уговорить его не удавалось ни доктору, ни миссис Хадсон, ни даже Шерлоку Холмсу.

– Ви ест фелики сыщик! – твердил Штеленбош. – Ви найдет лучший спосоп!

Уходить он тоже отказывался и все бродил по дому, ноя, жалуясь и требуя, чтобы спасли его сокровище. До полуночи оставался всего какой-нибудь час, как вдруг, Холмс воскликнул:

– Есть! Действительно есть способ! Я нашел его! Миссис Хадсон, прошу вас выключить все электрические приборы. Погасите свет в уборной. Почему у нас вечно забывают гасить свет в уборной?

– Вы, сэр, были там последним! – попробовала возразить миссис Хадсон.

– Неважно! – отмахнулся Холмс. – Скорее выключайте свет и пойдемте в чулан!

– Найн! – закричала уже миссис Хадсон (она очень устала и запуталась). – Нет! Я не позволю!

Но знаменитый сыщик обнял ее за плечи и ласково произнес:

– Голубушка миссис Хадсон, по моим подсчетам мы выиграем не меньше двух минут, прежде, чем неизбежное настигнет нас во второй раз. Этого времени должно хватить.

– Нет, нет! Нельзя! – миссис Хадсон раскинула руки и закрыла собой аппарат. – А вам, профессор, должно быть стыдно! В вашем возрасте – и так бояться простой медицинской процедуры!

Профессор Штеленбош заволновался. Он отступил назад, споткнулся о кресло и с грохотом повалился, задрав свои длинные ноги. Миссис Хадсон тоже испугалась и бросилась узнать, все ли с ним в порядке.

А пока происходил весь этот бедлам, Холмс успел включить аппарат.

– Скорее! – закричал он. – Давайте сюда профессора!

Профессора подтолкнули, содрали с него сюртук, жилет, рубашку. Затем устроили профессорское туловище над фотографической пластиной, направили на него лампу – и глазам присутствующих предстала картина: белые профессорские кости, смутно-темные очертания вокруг и посреди темноты – маленький, тоже очень белый предмет.

– Это же мышь! – поразилась миссис Хадсон.