Владимир Лобанов - Дворики нашего детства

Удивление и растерянность Максим прочёл тогда на морде горе-охотника. Кот поглядывал на мальчика и, будто спрашивал: «Что же это такое? Что теперь с этим делать?». Потрогает, потрогает лапкой: «Что за чудо-чудное, диво-дивное?».

В следующий раз он уже не удивлялся. Играл с хвостом. Подбрасывал вверх и ловил двумя лапами. И снова подбрасывал.

А грызунов, в самом деле, стало меньше. То ли коты помогли, то ли сами ушли.

В деревне каждый добросовестно выполнял свои обязанности. Гоша с чижиком стерегли дом. Кто, как мог, конечно. Гоша голосом предупреждал, что домовладение под охраной, Чижик – волк тряпочный – своим внушительным видом. Мурзик ловил крыс – серых пацюков, ворующих грецкие орехи с чердака. Дымок специализировался на мышках и ящерицах. Но однажды…

Однажды Максим с мамой возвращались с базара. Гоша приветствовал их звонким лаем. Чижик скакал выше головы. На крылечке стояла тумбочка для обуви. И вот Максим с мамой застали Дымка сидящим возле этой самой тумбочки. Тот напряжённо прислушивался к шорохам, доносившимся из дальнего угла. Припадал к полу, заглядывал и пытался лапой достать интересующий его объект. «Наверное, он туда мышь загнал,» – предположил сын.

– Давай тихонько отодвинем обувницу, – сказала мама.

Они осторожно оттащили тумбочку и увидели там птичку. Маленькую, размером не больше воробышка. Мама, отпихнув ногой охотника, взяла птицу в руки.

– Смотри, у неё ранено крылышко.

– Может, это Дымок укусил? – сказал Макс и крикнул коту, – Брысь отсюда! Голодный, что ли?

Ему стало очень жалко перепуганную раненую птичку. Но Дымку, видно, очень хотелось с ней поближе познакомиться. Он становился на задние лапы, пытаясь заглянуть маме в руки. Мать и сын вошли в дом, оставив кота за дверью.

Взяв старую кастрюлю и застелив дно газетой, мама посадила в неё бедняжку. Они решили вылечить птицу и выпустить на волю. Насыпали крупы, налили водички. Сверху мама накрыла кастрюлю марлей и обвязала верёвочкой. Этот лазарет поставили на окошко между горшков с цветущими геранями. Котам в комнату доступ и раньше был ограничен, а теперь, вообще, стал табу.

Если ненароком кто-либо из мурлык прорывался в комнату, весь настораживался, устремлял немигающий взгляд на кастрюлю, казалось, прожигал её насквозь. Коты отлично слышали, как птичка скребёт коготками и клювиком стучит по донышку. Несколько дней прожила птичка. Крылышко стало подживать.

В то время по вечерам семья часто сидела без света. К моменту выключения они старались поужинать, накормить котов и, закрыв их в кухне, уйти в комнату. Папа называл это безобразие: «веерное отключение». Правда, Максиму даже нравилось сидеть на диване при свечах и слушать разговоры родителей о событиях прошедшего дня.

В тот вечер, поужинав, Максим с папой уже сидели в комнате. Мама домыла посуду и открыла дверь, чтобы присоединиться к мужу с сыном. Но только она отворила дверь и занесла ногу через невысокий порожек, погас свет! Воспользовавшись благоприятным случаем, Дымок стрелой прошмыгнул у мамы под ногами. Секунда и, грохот кастрюли, жалобный писк птицы, хищное урчание злодея.

– Скорей зажгите свечку!

– Он её съест! Он съест птичку! – закричал Максим.

Наконец, папа нашёл свечу. Кастрюля, упавшая с подоконника, вверх дном. Добыча в зубах охотника. Мама пытается разжать челюсти. Ни в какую! Зверюга ещё крепче сжимает. Мальчик прижал кулаки к лицу, чуть не плачет: «Она сейчас погибнет!». И тут его осенило. Он присел и зажал коту нос. Тот таращил зелёные глазищи, но зубы не разжимал. Очевидно, выбирал: смерть или добыча. Страх перед смертью всё же победил охотничий азарт. Кот разжал зубы. Не слишком ли поздно? Максим поднял хищника за шкирку и вышвырнул из комнаты.

– Как она, мама? – беспокоился мальчик. – Умрёт или выживет?

– Вроде, жива. Ранки от зубов. Надо обработать перекисью. Бедное созданье. Только зажило крыло, теперь будем лечить укусы.

Как-то зашёл в гости папин друг, с которым он ездил на рыбалку и сказал, что это щегол. Сосед слева подарил клеточку. Правда, в клетке птица не пела. Вообще, этот щегол был очень пугливый. «Ещё бы! Я тоже всего боялся бы, побывав в зубах такого страшилища,» – часто думал Максим.

Когда щегол совсем поправился, Мальчик с мамой вынесли клетку на улицу, открыли дверцу. Лети! Он живо выпорхнул. Но не улетел сразу. Сел на ветку яблони и защебетал. И Максим понял, о чём эта песня. Щегол благодарил людей за заботу, лечение, за спасение от смерти, за то, что отпустили на волю. А что может быть лучше жизни на воле!