Алла Подуфалова - Подружись с Полиной

– До Манского района пойдёт грузовик завтра утром, сегодня уже ушёл, – сказал дежурный.

Анастасия Сергеевна устало вздохнула. Она порылась в своей котомке и достала со дна любимое парадное платье.

– Сидите здесь на лавке. Я скоро вернусь, – наказала она детям.

Прошло уже более получаса, а матери всё не было. Полина начала волноваться. Наконец Анастасия Сергеевна показалась из-за угла. Вместо платья она несла в руках куль с сухарями и бутыль молока.

– Мам, а как же платье? – с грустью спросила Ольга.

– Ничего. Вряд ли оно мне теперь понадобится, – спокойно ответила та, раздавая сухари детям.

Полина долго не могла уснуть на твёрдой скамье в зале ожидания. Ей было непривычно, что её больше не укачивало, как в поезде. Девочка томилась от волнения перед ожидающей их неизвестностью после окончания долгого пути, она то и дело опускала руку в карман, чтобы проверить, на месте ли заветный узелок. Димка ворочался на полу, скребя ногтями свою голову. Голова Полины в последние несколько дней тоже чесалась, так как к концу долгого путешествия всех в вагоне одолели вши.

Несмотря на то, что ночью почти не сомкнула глаз, Полина пробудилась от холода очень рано. Анастасия Сергеевна сидела рядом на краю скамьи. Полина с жалостью заметила, что круги под глазами матери ещё сильнее потемнели, а щёки ещё глубже впали от голода. Полине казалось, что мать вот-вот упадёт от слабости и больше не встанет.

– Мама, нам совсем немного осталось уже. Правда?

Анастасия Сергеевна кивнула головой.

Несколько часов спустя вся их семья устало тряслась в открытом грузовике. Грязь от недавно сошедшего снега на ухабистой дороге успела подсохнуть. Дорога пролегала по окраине города и устремлялась в сторону сопок, в глубину леса. Полина глазела по сторонам на возвышающиеся вокруг города сопки, с опаской вглядываясь в гущу деревьев и кустарников вдоль дороги. Её внимание привлекли весёлые струящиеся ручейки, словно бегущие наперегонки с трясущимся по кочкам грузовиком. Снег ещё лежал кое-где в тени под густыми соснами, но в воздухе витал аромат наступающей весны. Полина приободрилась, так как не увидела ни одного волка. Вдруг она заметила высокие кустарники с нежными пушистыми серебристыми почками, на кончиках которых начал пробиваться жёлтый цвет. Она с радостью указала на них матери и брату с сестрой.

– Словно зайчата свои хвостики на кустиках оставили, – радостно рассмеялась она.

– Вот видишь, здесь вербы тоже растут, как и на Украине, – отметила мать.

Полина любовалась белыми стройными стволами берёз вдоль дороги. Она видела берёзы и на родном хуторе, но никогда такой высоты и в таком количестве. На голых ветвях белых красавиц также виднелись слегка набухшие почки.

Сухари и молоко, добытые матерью на вокзале, закончились и голод снова не давал Полине покоя. Она надеялась, что по прибытии на место им снова удастся раздобыть что-нибудь поесть.

После долгой тряски грузовик, наконец, остановился возле деревянного здания комендатуры Манского района. Над входом в здание возвышались огромные буквы лозунга. «Кто не работает, тот не ест», – Полина прочитала лозунг вслух и сглотнула слюну. Ей и брату с сестрой пришлось долго ждать мать у порога комендатуры. Измождённые люди толпились в очереди у входа, держа в руках потрёпанные в дальней дороге документы. Вместо еды после долгого ожидания всех прибывших погнали в баню на дезинфекцию. Полина поспешно переложила семена из кармана в сумку. Несмотря на мутящий разум голод, она была рада горячей воде и куску хозяйственного мыла. Почти обжигающим кипятком мать помогла Полине промыть волосы, чтобы избавиться от надоедливых вшей. Димке перед баней обрили наголо расчёсанную до крови голову. Он не сопротивлялся, так как намучался от кусавших его день ото дня насекомых.

Полина переоделась в чистое бельё и, даже несмотря на голод, почувствовала себя намного лучше. Всё ещё разгорячённые после бани, с котомками за плечами, Полина с семьёй последовали за начальником в село. Девочка еле доплелась до места назначения. Её сердце упало, когда начальник открыл настежь дверь мрачного семейного барака. Затхлый запах забитого людьми помещения с двухэтажными нарами и соломой напомнил Полине ненавистный вагон поезда, из которого ей так хотелось поскорее выбраться.

– Располагайтесь. Завтра снова явитесь в комендатуру для регистрации на работу и запись на выдачу пайка, – сухо сказал начальник, затворяя за ними дверь.