Екатерина Вощинина - Бабушкины рассказы

Вечером, вернувшись домой из гостей, старшая сестра рассказала няне, что ей было там скучно, а Кате весело.

– Ещё бы! Она бегала и играла с симпатичными лопоухими щеночками!

Катя промолчала.

Было время, когда все дамы зимой носили муфты. И старые, и молодые, и даже девочки. Муфта – это тёплая ватная сумочка на подкладке, отороченная мехом, с двумя отверстиями по бокам, чтобы руки греть, когда холодно. У старушек и у девочек – на шнурке, чтобы на шее висела. Поэтому, когда обе руки из муфты вынешь, она не упадёт, а на шее висеть останется. Удобно! А уж как рукам в ней тепло и уютно! Прелесть! В муфту и платок положить можно, и кошелёк небольшой. Ну, а девочки туда уж, конечно, мелкие игрушки клали: кукол маленьких, собачек всяких.

Вот и Катя, идя гулять с няней, однажды взяла в муфту маленького костяного мишку, что тётя ей подарила. Мишке ведь тоже погулять нужно. В муфте ему мягко лежать, тепло – и от меха, и от Катиных рук. Катя хотела встретиться со своей любимой подругой Тусей и показать ей мишку. Она его ещё не видела…

Встретились девочки в садике. Тусе мишка понравился. И она вспомнила, что вчера с братом слушала всякие дядины истории про медведей.

– Знаешь, – сказала Туся, – медведи всю зиму в берлоге спят и лапу сосут, а у медведицы за зиму даже медвежата родиться могут. Лежит-лежит медведица, спит или там лапу сосет, а весной проснётся, и возле неё уже медвежата маленькие кувыркаются.

– Как интересно! – отозвалась Катя. – Давай играть, что мой мишка – медведица, и что у него в берлоге тоже медвежата родились.

– Давай! Только тогда его надо в берлогу закопать, – ответила Туся. – Скоро весна, он и проснётся с медвежатами малюсенькими. Чтобы ему не было очень холодно, завернём его в бумажку. У меня как раз с собой конфетка есть, мы её съедим, а в эту красивую бумажку мишку и завернём.

Достала Туся из муфты конфетку, разделила её пополам. Съели. Давай берлогу рыть, но Катя что-то засомневалась.

– Может, няню спросим?

– Зачем? – удивилась Туся. – Ей это неинтересно!

Вырыли девочки «берлогу» мишке в ближайшем сугробе, завернули его и зарыли. Чтобы весной найти «берлогу», палочку воткнули. Тут няня позвала девочек домой. У Кати сердце ёкнуло, когда уходили.

– Ты няне не говори, вот она обрадуется, когда медвежат увидит, – сказала Туся.

Катя даже не улыбнулась в ответ.

Через неделю солнышко начало заметно припекать. Девочки уже муфточки дома оставлять стали. Про мишку они как-то забыли – другими делами занялись: скоро Пасха, нужно подарки старшим готовить. Но раз, проходя мимо сугроба с «берлогой», они заметили, что палочка покосилась, но осталась на месте.

– Давай, раскопаем мишку, – предложила Катя.

– Нет, ещё рано, медведи позднее просыпаются, когда в лесу для них уже корм есть, – похвастала Туся своими знаниями.

– Да и медвежата ещё не родились, да? – подхватила Катя.

Обе рассмеялись, радуясь, что вдвоём легче верить в эту игру… Потом Туся простудилась, а Катя с няней в другую сторону ходили – брата из школы встречать. Но прошло и это скучное время. Девочки опять встретились, вспомнили и про мишку – благо, весна солнцем улыбнулась.

– Пойдем за мишкой! Скучно ему там лежать, и Пасху с куклами встретит, – сказала Катя.

Пришли на место, а там – ни берлоги, ни мишки, и даже сугроб пропал – одна лужа с талым снегом и грязью… Загрустили девочки, а Катя чуть не заплакала. Туся не умела долго грустить, и чтобы Катю утешить, сказала:

– А я знаю, куда мишка девался. Вот слушай: идет по этой улице одна бедная, бедная девочка. У неё никаких игрушек дома нет. Она мечтает: как мне хочется иметь какую-нибудь игрушечку, и вдруг видит – сугроб растаял, и что-то там блеснуло. Это была конфетная бумажка. Она развернула, а там наш мишка. Она обрадовалась и побежала домой с ним играть.

– Да, да! – подхватила выдумку Катя, – пусть поиграет, ведь у меня ещё мишка есть, а у неё пусть этот будет.

И Туся обрадовалась:

– У тебя ещё мишка такой есть?! Давай и его на будущий год в «берлогу» закопаем, пусть бедная девочка и его найдёт, ей веселее будет с двумя играть.

Катя даже остановилась:

– Нет, этого мишку… – и не знала, что сказать.