Соня Лаврова - Нераскрытая тайна

секрет.

Большой раскол. Отец Бориса не понимал что происходит, а Борис все понимал и знал. Отец знал только, что мать Бориса хотела разойтись. Последовал раскол, потом развод, и все так быстро, что суд оставил его с матерью, за исключением летних каникул и того, что судья называл «правом посещения». – Так официально. Борис ненавидел судей так же, как и адвокатов. Судьи склонились над скамьей и спросили Бориса, понимает ли он, где ему жить и почему. Судьи, которые не знали, что произошло на самом деле. Судьи с заботливым взглядом, который ничего не значил, поскольку адвокаты говорили юридические фразы, которые ничего не значили.

Летом Борис будет жить с отцом. В учебном году с мамой. Это то, что сказал судья, посмотрев на бумаги на своем столе и слушая адвокатов. Говорили. Слова, слова. Самолет слегка накренился вправо, и Борис посмотрел на пилота. Он снова потирал плечо, и в самолете внезапно запахло газом. Борис повернулся, чтобы не смущать пилота, которому явно было не по себе. Должно быть проблемы с желудком. Итак, этим летом, этим первым летом, когда ему разрешили иметь «право посещения» отца, спустя месяц после развода.-Борис летел к отцу. Борис направлялся на север. Его отец был инженером-механиком, который разработал или изобрел новое сверло для бурения нефтяных скважин, самоочищающееся, самозатачивающееся. Он работал на нефтяных месторождениях Канады, там, где начиналась тундра и заканчивались леса. Борис ехал из Нью-Йорка с каким – то буровым оборудованием, сделанное специально в городе – оно было привязано в хвостовой части самолета рядом с матерчатым мешком, который пилот назвал спасательным ранцем, в котором были аварийные припасы на случай, если им придется совершить аварийную посадку, летел в самолете в Буше с пилотом по имени Джим или Джейк, или кто-то еще, который оказался хорошим парнем, позволившим ему управлять самолетом и все такое. Запах газа заполнил всю кабину. Борис еще раз взглянул на пилота и обнаружил, что тот потирает плечо и руку, левую руку, отпуская газ и морщась. Наверное, что-то съел, подумал Борис.

Мать привезла его из города, чтобы встретить самолет в Хэмптоне, где он должен был забрать буровое оборудование. Поездка в тишине, долгая поездка в тишине. Два с половиной часа он просидел в машине, глядя в окно точно так же, как сейчас смотрел в окно самолета. Однажды, через час, когда они выехали из города, она повернулась к нему.

– Послушай, мы можем это обсудить? Мы можем поговорить? Ты не можешь сказать, что тебя беспокоит?»

И снова эти слова. Расторжение брака. Раскрыть секрет. Как он мог рассказать ей то, что знал? Поэтому он промолчал, покачал головой и продолжал невидящим взглядом смотреть на окрестности, а мать снова начала следить за дорогой, она еще раз заговорила с ним, когда они подъехали к Хэмптону.

Она перегнулась через спинку сиденья и вытащила бумажный пакет. -У меня есть кое-что для тебя.»

Борис взял мешок и открыл его. Внутри лежал топор со стальной ручкой и резиновой рукояткой. Топорик лежал в толстом кожаном футляре с медной петлей на поясе.

– Прикрепи его себе на пояс. Мать заговорила, не глядя на него: Теперь на дороге стояло несколько фермерских грузовиков, и ей приходилось лавировать между ними и следить за движением. – Человек в магазине сказал, что он вам пригодится, в лесу с твоим отцом.» – Примерь его. Посмотри, как он смотрится на твоем поясе.»

В обычной ситуации он сказал бы «нет»,», что топор на поясе выглядит слишком по-дурацки. Это были обычные вещи, которые он говорил. Но голос у нее был тоненький, как будто что-то тоненькое ломалось, если к нему прикоснуться, и ему стало стыдно, что он с ней не разговаривает. Зная то, что он знал, даже несмотря на гнев, раскаленную добела ненависть к ней, он все еще чувствовал себя виноватым из-за того, что не разговаривал с ней, и поэтому, чтобы потакать ей, он ослабил ремень и вытащил правую сторону, и надел топор, и снова застегнул ремень.

– Подвинься, чтобы я могла видеть.» Он заерзал на сиденье, чувствуя себя немного нелепо.

Она кивнула. – Прямо как разведчик. Мой маленький разведчик. И в ее голосе была нежность, какая была у нее, когда он был маленьким, и нежность, какая была у нее, когда он был маленьким и больным, и простуженным, и она гладила ему лоб, жжение снова вспыхнуло в его глазах, и он отвернулся от нее и посмотрел в окно, забыл о топоре на поясе и так добрался до самолета с топором на поясе.

Из-за того, что самолет летел из маленького аэропорта, там не было никакой охраны, и самолет ждал его, с работающим двигателем, когда они доехали, он схватил свой чемодан и сумку и побежал к самолету, не останавливаясь, ему было некогда снять топор. Значит, он все еще висел у него на поясе. Сначала он смутился, но пилот ничего не сказал, и Борис забыл об топоре, когда они взлетели. Запах не проходил-кабина была заполнена запахом газа и это было неприятно. Борис снова повернулся к пилоту, который, положив обе руки на живот и морщась от боли, снова потянулся к левому плечу.