Виктор Харин - Книга Севера

– А почему?

– Не дразнись! – улыбнулась бабушка. – Ладно, пойдём потихоньку, а то я что-то стала замерзать. Надеюсь, у этой копчёной камбалы Эрни найдётся что-нибудь покрепче горячего шоколада.

Ветер, словно выждав момент, когда путники покажутся из-за скалы, набросился, сбивая их с ног, и с двойным усердием стал кусать за щеки. Пригнувшись под порывами ветра, они добрались до двери и, не постучав, нырнули в неё, спасаясь от шквала.

В комнате царило запустение. Солнечные лучи, заглядывая в окно, тихо покачивали оседавшую на них пыль. Было холодно и пустынно.

–Эрни! – позвала Августа. – Эрнест, ты здесь?

– Да тут я! Кого это нелёгкая принесла? – донёсся ворчливый голос Старого Эрни. Он, покачиваясь, вышел из кухни. Мартин даже сразу и не узнал его. Обычно Эрни встречал гостей с улыбкой, предлагал чай или горячий шоколад и на каждое слово отвечал невероятно интересной и забавной историей. Сейчас же Эрни больше походил на тень самого себя. Лицо осунулось, глаза впали, одежда помята и заляпана чем-то бурым, борода торчит в разные стороны. А главное – не было той смешинки, которая обычно пряталась у него на лице. Эрни дрожащей рукой заслонил глаза от солнечных лучей и посмотрел на вошедших:

– Это ты, Августа. А я-то подумал, кого это в такую рань принесло.

– Во-первых, здравствуй, Эрни! – строго проговорила Августа. – А во-вторых, скажи, пожалуйста, что это мы сегодня такие ершистые, неприбранные и злые?

– А надоело всем улыбаться. Всем что-то от меня надо. А мне, может, надоело все. Пятьдесят лет одно и то же. Что, я не человек, что ли? Могу я хоть раз сделать так, как мне хочется, а не как вам всем надо?

– Что случилось, Эрни? – с тревогой спросила бабуля. – На тебе лица нет.

– С чего ты взяла, что у меня что-то случилось?

– Да посмотрела на тебя и поняла все. И ночь сегодня была нехорошая. Плохое предчувствие. Холодом как-то потянуло. Зло было рядом. Вот и решили с Мартином тебя с утреца проведать.

– Спасибо за заботу. Наше вам с клешней, держите в обе руки! – пробурчал Эрни. – И Мартин здесь? Как дела, малыш?

– Спасибо, хорошо, – ответил Мартин.

– Что в дверях топчетесь, заходите, коль пришли, – проворчал Эрни, – пошли на кухню, сообразим что-нибудь горяченькое.

Они вошли в кухню. Там царил страшный кавардак. Горы грязной посуды соревновались в высоте, скатерть была покрыта разноцветными пятнами, вся в подпалинах, закапанная воском. Огонь в камине давно погас, из дымохода ощутимо тянуло холодом. Августа села на одиноко стоявший у окна стул. Огляделась:

– Что-то совсем не узнаю я тебя, Эрни!

Старик что-то искал в недрах буфета. Когда он разогнулся, в его узловатых руках покачивалась пузатая бутылка зелёного стекла. Таким же неуверенным шагом он дошёл до шкафа, вытащил пару стаканов, оценивающе посмотрел сквозь них и, поставил на стол, плеснув в них по приличной порции тёмного напитка из бутылки. Один он протянул Августе, та помедлив, брезгливо повертела его в руках.

– Твоё здоровье, Августа, – произнёс он и залпом осушил стакан.

– И твоё, Эрни, – ответила она, немного пригубив. – Теперь рассказывай, что такого стряслось, если ты сам на себя не похож.

– Не люблю я жаловаться. Видимо, не с той ноги встал. Как проснулся ночью, выглянул в окно, и так эта серость надоела! Маяк этот проклятущий. Сижу тут, как краб в панцире, как килька в банке, только в окошко поглядываю да лампы и зеркала чищу, чтоб маяк ярче горел. А кому это надо? Мне? Да ничего мне не надо. Рыбаки вон неделями в море не выходят, шторма пережидают. И какого ляда мне напрягаться?

– А с чего это ты посреди ночи проснулся? – со всей серьёзностью спросила Августа.

– Да сам не знаю. Защемило что-то в груди, как доской по голове огрело, и главное – мысль паршивая в голове свербит: а зачем все это надо? Так и просидел почти всю ночь, обдумывал. Поднялся на маяк, смотрю – тускло горит. Вроде горит, а мглу не рассеивает. Я его чистил, чистил, лампы мыл, зеркала протирал, ничего не помогло. Под утро замёрз, плюнул на это дело, спустился на кухню, откупорил бутылку. А тут и вы нарисовались.

– Говоришь, тускло горит? Тьму не рассеивает? А вчера?

– Вчера-то, нормально. Как подменили его… И меня заодно, – уже шёпотом добавил Эрни.

– А камин когда погас?

– Да я точно не помню. Ночью и погас, пока я спал. А как проснулся, мне не до того было.

Бабушка встала и хлопнула в ладоши, когда она начинает действовать, перечить ей не стоит:

– Надо развести огонь в камине, а то зябко. Мартин, сходи во двор за дровами, сейчас разведём огонь, и станет лучше.