Сергей Маркелов - Усену - Странствия Охвы. Цикл «Усену». Книга третья. Том 1

И вот спустя несколько дней с тех пор, когда мы повстречали людей в лесу, и когда мы уже отчаялись, найти хоть какие-нибудь следы Уны, мы натыкнулись на место, до боли знакомое мне из прошлого. Конечно, я мог ошибаться, ведь стоял уже вечер, но как мне показалось, это были те самые места, где располагалась лесозащитная база. Конечно с дуру, я озвучил свои мысли, и услышанное неоднозначно подействовало на Ярси. Он вначале обрадовался, затем притих, и затем и вовсе впал в хмурость и молчание, за маской которой я уверен был, он прятал свой страх, распрощаться со своею последней надеждой.

Вскоре я убедился в правоте своих предчувствий и во избежание непредвиденных ситуаций, отвел Ярси чуть в сторону, от правильного пути. Тогда я думал, что Ярси ни о чем не догадывается. И устроившись на ночлег, я, дождавшись, пока он уснет, сам один отправился на разведку.

Под покровом ночи пробраться ближе к базе, не составляло особого труда, а так как вольеры находились возле леса, я смог быстро прокрасться к ним, никем незамеченный, и не увиденный. Я быстро обшарил взором все клетки, и отыскав нужную, остановился возле нее, замерев от ужаса перед увиденным мною. В небольшом вольере, под светом лампочки, что светила с небольшого столбика, приставленного к клетке, находилась она. Я сразу узнал ее, это была Уна, но то, что постигло ее, после пребывания в руках людей, заставило замереть мое сердце, и холодный пот пробежал по моей спине. Теперь меньше всего я хотел, чтобы Ярси, увидел ее такой, какой она стала. Но только эта мысль пробежала у меня в голове, как позади себя я услышал тяжелую поступь. Обернувшись, увидел Ярси, который сам не свой, не отводя глаз со спящей Уны в клетке, с застывшим выражением ужаса и смятения на лице подошел в плотную к ней, и прислонился лбом, прискорбно проговорил:

– Ты был прав Охва, я никогда не был достоин ее. И только я посмел дотронуться своими неуклюжими лапами до цветка, как я его тут же сломал. Будь проклят тот день, когда я повстречал ее!

– Не говори так Ярси. Это дело рук людей, а не твоих.

– Не пытайся оправдать меня. Разве это они струсили тогда, и бросили ее на погибель?! Нет, это был я! и смотри, к чему это привело? Я сломал ей жизнь, обрек на вечное заточение в клетке. Я – не человек, оказался жестоким, и я бы с радостью нес это бремя в одиночку всю жизнь, если бы не она!

Поднял на нее глаза Ярси.

– Ярси, очнись, она жива, а это самое главное. Вместе мы все преодолеем.

– Нет никаких мы, и нас, Охва! Я так был для тебя тяжелым бременем все это время. Я не достоин твоей дружбы и помощи, как недостоин и любви этого нежного, чистого создания, которого я обрек на такое существование.

– Ярси тебе нужно успокоиться… – начал было я, заботливо положив на его плечо свой лапу, но Ярси вдруг зашипел и с силой оттолкнул меня, отчего я упал, и поднял на него вопросительный взгляд, полный сожаления и жалости к нему.

– Оставь меня! – бросил он, и прежде, чем я успел, что-либо сказать, он бросился бежать прочь в лес.

– Ярси! – протянул я, и хотел было броситься за ним, но меня вдруг остановил голос из клетки:

– Охва, оставь его.

Я обернулся и увидел, как Уна поднимается на лапы.

– Ты… ты… все слышала?

– С начала и до конца! – ответила Уна.

– Но почему, почему ты не подала вида. Неужели ты его ненавидишь?

– Нет Охва, вовсе нет. Я по-прежнему его люблю, но и он должен это понять, и принять меня такой, какой я стала, – подытожила Уна, и опустила взгляд, не смея смотреть мне в глаза.

И только теперь, стоя во весь рост при свете лампы я смог разглядеть все ее увечья. Изодранная шерсть рыськи, некогда пушистая и сверкающая, теперь была в клочья изодрана, все ее тело было покрыто шрамами, болячками, по боку зияли следы от когтей и зубов, ее правое ухо было прокусано насквозь, хвост и тот был переломан в нескольких местах, и после правки врача, был забинтован, но даже он не мог скрыть того, что отныне он будет искривлен. Но и это было не все: ее глаза были красны, как после недельного недосыпания, из носа текли сопли вперемешку с кровью. Уна попыталась сделать несколько шагов, но острая боль в боку сковала ее, и она скручившись замерла. Я не долго думая кинулся рыть подкоп, и через несколько минут был уже внутри и помог Уне лечь на другой бок.

– Не стоит Охва, сидеть надо мной и смотреть такими жалобными глазами. Конечно, первое время это шокирует. Помниться я жутко перепугалась за себя, очнувшись здесь. Мне было так тяжело, осознавая, в каком я состоянии, что хотелось просто умереть. Ну же Охва, не отворачивайся от меня, ты смотришь лишь, что у меня снаружи, но прошу загляни мне в сердце. Оно скажет тебе, что я вовсе не виню тебя и Ярси. Вы оба испугались, это естественно. И ты, как старший, оказался смелее, не более. За те дни, что я здесь, я многое поняла и осознала… – говорила Уна, ища взглядом встречи с моими глазами, и я понимая, как для нее это важно, пересилил себя. И не обращая ни на что более внимание, впился ей в глаза.