Сергей Маркелов - Усену - Странствия Охвы. Цикл «Усену». Книга третья. Том 1

– Огонь, он повсюду! – вдруг крикнул, вскочил человек.

Опираясь на руки, и сидя на земле, он почувствовал, что весь дымиться, но не от огня, а от воды.

– Откуда… Вода!? – человек прислушался.

– Пожарный вертолет! Он как раз вовремя! – с облегчением сказал человек, и повалился на землю, смотря в небо.

Вспомнив обо мне, он повернулся, и почувствовал что-то в ногах. Он поднялся, сел и увидел меня.

– Ай, ты мой хороший, – человек увидел сгоревшие штанины и манула рядом.

– Дружок, ты жив? Жив! Ты и вправду храбрец, уже какой раз спасаешь меня, – говорил со слезами человек, пытаясь привести меня в чувство.

Я потихоньку стал приходить в себя. Видя, что у меня приоткрылись глазки, человек тихонько взял меня на руки и еле идя, направился к скалам.

– Это пожарный вертолет, он прилетел вовремя. Потушил пожар, отрезал ему путь, и полил и нас. Нам просто сказочно повезло… Вертолет улетел… Но он вернется, так как пожар еще не затушен, – говорил человек, идя к скалам.

Дойдя до них, человек поднялся на уступ, почти в том месте, где и спускались. Поднявшись, он свалился без сил, и уснул. Я же слез с его рук, и лег рядом, больше не смыкая глаза, боясь новых невзгод.

Я не сводил глаз с леса. Пожар все же удалось остановить. Огонь полыхал лишь в некоторых участках, где не хватило воды, и где огонь не смог противостоять пожару. На севере пожара больше не было, только один дым. А вот с востока догорало все, что можно было поглотить огнем»

– Это было чудовищное зрелище. В те дни я воочию убедился, на что способен человек, в большей степени разрушать, и в меньшей мере – созидать, – сделал паузу Охва, явно о чем-то задумавшись, а все его слушатели с явной жаждой ожидали продолжения рассказа, но его все не было ни через полминуты, ни через полторы минуты.

Охва как будто уснул с открытыми глазами. Затихнув? он стоял неподвижно, не сводя глаз с одной точки.

Лисы и барсенок уже начинали терять терпение и уже хотели нарушить покой Охвы, но им не удалось это совершить, так как в следующую минуту в пещеру вошла мама-лисица.

– А вот и я! Простите, что задержалась, – молвила она и все лисята, кроме двух близнецов, кинулись к ней, тут же забыв про рассказ Охвы.

– Охва, надеюсь, с ними не было хлопот?

– Хлопоты, какие? – очнулся Охва. – Вот только немного приустал.

– Поняла, поняла! Ну, все детишки, идемте домой, там нас ждут утки, – увлекла за собой лисят мама-лисица.

– Я говорю, пора домой, – подошла она к близнецам, и, утягивая их за уши, молвила:

– Хватит с вас историй, пора бы дать Охве отдохнуть, – проговорила она на прощание, и отвесив поклон, вышла.

– Всегда пожалуйста! – ответил ей напоследок Охва, и хотел было идти отдыхать в своей уголок, но вдруг он бросил взгляд на Шусика, который был явно, чем-то огорчен, и казался очень печальным.

– Шусик, в чем дело? – подошел к нему Охва.

– Твой рассказ, он так печально начинается…

– Да Шусик, встреча с человеком, наложила на меня свой отпечаток.

– Я про другое.

– Понимаю.

– Скажи дедушка, было трудно сделать это? – спросил Шусик, и Охва задумавшись, вдруг с головою ушел в прошлое.

С самого утра Охва не находил себе места. Он метался из стороны в сторону, ни с кем не разговаривал и никого не хотел видеть. Вытаптывая дорожку возле своей родной пещеры, в которой он родился, он с ужасом ждал наступления полудня.

И вскоре наступил тот момент, когда из пещеры вышли два его брата и мама. Это был день их расставания, который меньше всего хотелось вспоминать Охве, и уж тем более видеть все это со стороны, сейчас, когда прошло столько лет. Но вопрос Шусика заставил его разыгравшуюся память, заглянуть ей в глаза.

Он стоял неподвижно, и смотрел, как два его брата быстро попрощались с матерью и не проронив ни капельки слез, направились в разные стороны. В то время, как он сам, все не мог остановиться.

– Сынок, – произнесла мама.

Охва молодой остановился, и одновременно со стареньким, по их щекам покатились слезы.

– Я понимаю, что тебе очень трудно сделать это… Но жизнь порой бывает не такой, какой мы ее представляем. Она преподносит нам свои испытания и вот оно – первое, – подошла к Охве мама и, обняв, продолжила.

– Ты должен, Охва, твоя судьба теперь в твоих лапках. Но как бы далеко ты не находился, помни, что я всегда буду любить тебя, и не покину тебя, чтобы не случилось!

– Я тоже люблю тебя! – в унисон произнесли оба манула.

– А теперь ступай, мир ждет… – отстранила мама сыночка, и, заглянув в глаза Охвы, потрепала его лобик лапкой, и нежным толчком лапки, направила его вперед.