Денис Соболев - Кордон на Озере. Повесть

– Ты, Димка, по сторонам-то поглядывай. Чуешь, какой запах вкусный пошел? Вот сейчас он до тайги донесется, и пиши пропало.

– Вовка, не пугай парня – дядь Сережа подмигнул мне. – Пока запах дойдет, пока медведь проснется, мы уже все съедим и уедем.

Дядь Сережа был неразговорчивым, но, как говорит отец, надежным, как автомат Калашникова. Высокий, плечистый, с соломенными волосами и ярко-синими глазами он всегда напоминал мне какого-то русского богатыря.

– Так лето же, медведи разве спят? – я удивленно уставился на дядь Сережу.

– А как же! Вот нашел он какого-нибудь неаккуратного туриста, пообедал плотно и сразу в теньке укладывается подремать. Чтоб жирок завязался – включился в разговор дядь Вова.

Пока мы разговаривали, суп доварился, и отец, подхватив котелок, направился к импровизированному биваку. Вкусный запах от супа меня уже не радовал, но есть хотелось просто зверски. Дядь Сережа быстро разлил суп по глубоким алюминиевым тарелкам, и мы принялись за еду. Елось на природе так, словно никогда до этого я и не ел вовсе. Душистый супчик, колбаса, хлеб и зелень – казалось бы, что может быть проще, а вот поди ж ты, ем и за уши не оттянешь. Солнце понемногу скатывалось к горизонту, жара спала и появились комары.

– Пап, а что это за река? – я пил чай с печеньками, супчик уже уютно разместился в желудке, и настроение мое было благостным.

– Это Бия, сынок, одна из главных Алтайских рек.

– А какая самая главная?

– Катунь.

– А она далеко отсюда?

– Да не так чтобы очень. Ниже они сливаются, и получается Обь.

– Ух ты! А откуда начинается Бия?

– Из Телецкого озера – дядь Саша повел плечами и сделал глоток чая. Он, как и мой отец, обладал удивительной способностью пить почти кипящий чай и при этом даже не морщиться.

– А Катунь откуда начинается? – мне было очень интересно, хотя в школе географию я терпеть не мог.

– А Катунь, брат, начинается на склоне самой высокой горы в Сибири. И гора эта называется Белуха. Высота у нее целых 4506 метров, представляешь? Там белоснежные пики своими вершинами задевают небо, и в ледяном безмолвии над ними кружат огромные грифы – нараспев произнес он. – Это из старинной алтайской легенды о Кадын Бажи.

– Кадын Бажи?

– Да, так алтайцы называют Белуху. Голова Катуни означает. Еще они называют ее Уч Сумер, Главная трехглавая вершина, хотя вершин у Белухи две.

– Эй, географы, ехать пора – это отец. – Давайте собирайте все, я пока посуду помою…

Мы ехали и ехали вдоль Бии, иногда заезжая в лес или преодолевая небольшие ручейки, стекавшие с ближних к дороге гор. За каждым поворотом дороги открывались пейзажи один красивее другого. Пушистые крутобокие горы вырастали прямо из бирюзовой воды, синее-синее небо с редкими барашками белоснежных облаков безмятежно смотрело на нас сверху, предзакатные солнечные лучи насквозь пронизывали сосняк на том берегу и мягкими лапами гладили воду, деревья, прибрежные валуны и наши лица. Все молчали, глядя на эту невероятную красоту и пытаясь впитать ее каждой клеточкой.

– Вот за этим, сын, мы сюда и ездим. Есть много разных гор в мире, но такой красоты нет больше нигде.

– Пап, а мама здесь бывала?

– Мы с твоей мамой и познакомились как раз здесь, в походе. Она ногу потянула, и я ей помог. Ну, она сама тебе расскажет…

Стемнело как-то сразу, словно кто-то повернул выключатель. Исчезли прекрасные пейзажи, и теперь свет фар выхватывал из чернильной темноты то придорожные кусты, то покрытые мхом валуны. Ехать все уже откровенно устали и возились на сиденьях, пытаясь устроиться поудобнее. Один дядь Саша рулил, словно и не было за спиной шестнадцати часов пути, даже песенку какую-то напевал.

– Пап, скоро уже?

– Скоро, сын. Еще минут сорок, и будем на месте.

Через сорок минут за окном мелькнул указатель «Артыбаш», и еще через пару минут «РАФик» захрустел колесами по гальке.

– Прибыли! – гаркнул дядь Саша и первым полез из машины.

На улице оказалось холодно. Заметив, как я ежусь, отец вытащил из поклажи штормовку:

– Это горы, сынок, здесь по ночам обычно прохладно. Тем более мы рядом с огромным озером, у воды всегда зябко.

Пока взрослые ставили палатку, я застыл на берегу у самой воды, вглядываясь в залитое лунным светом Озеро и вслушиваясь в его мерное могучее дыхание в абсолютной тишине.

Яркий лунный свет серебрил легкие волны и освещал крыши домов в деревне. Если бы мне кто-нибудь казал, что при лунном свете можно даже читать, я бы никогда не поверил. У нас я никогда не видел такой большой и яркой луны. Бездонное небо было усыпано мириадами ярких крупных сочных звезд. Невероятный Млечный путь огромной спиралью протянулся прямо над головой, и я заворожено смотрел на него, задрав голову. Никогда прежде я не видел его таким.