Светлана Белл - Крылатый лев, или Тайна цветных облаков

К тяжелым мыслям об исчезнувшем Крылатом Льве добавились другие переживания: я пытался придумать, как защитить отца и уберечь родной дом от лоботрясов. Эти подонки на все способны! Но моим думам никак не удавалось выстроиться в связную цепочку. Они валились в одну кучу, как бурые осенние листья, прилипали друг к другу, образуя один вопрос: «Почему я?!»

В Светлом городе живет тысяча человек, полтысячи местных гномов – и никто, никто не обделен облаком! И только я – прокаженный, я – виноватый, я – опасность для всех.

Да что за чушь?! Чем может быть опасен для горожан тощий, измученный, раздавленный бедой пятнадцатилетний парень?

Физически ощущая, как костенеет сердце, я с горечью рассуждал, что и впрямь превращаюсь в ходячего мертвеца, даже мысли стали какие-то неживые. Облако не прилетело, в городе я – изгой, так стоит ли коптить небо, как говорят старики?

Если меня не станет, лоботрясы и те, кто их поддерживает, отступятся от отца. Он, конечно, погорюет… сильно погорюет! Но зато будет жить дальше. А мне-то зачем жить? Зачем бродить по этой земле, зная, что никогда ко мне уже не прилетит облачный Лев?

Лучше забраться на Белую скалу, в последний раз глянуть на затянутое мертвыми тучами небо, закрыть глаза и… Я на секунду опустил ресницы, представляя, как это может произойти, – и отчетливо, до боли в груди, понял, что не хочу этого!

Нет, надо жить, жить, жить!

А когда открыл глаза, вздрогнул – передо мной возвышался Колдун. Худосочный, с костлявой шеей, торчащей из-под сложного многослойного одеяния (балахон, накидка, мантия, пелерина), он привычным жестом заломил неизменный кроваво-красный берет и, не мигая, окидывал меня колючим черным взглядом.

Я же не нашел ничего лучшего, чем подавленно проговорить:

– Здрасьте.

Колдун, презрительно поведя крупным острым носом, завел кислым голосом тягучую, унылую волынку:

– Разве так должны приветствовать отроки того, кто ведает, как устроен мир? Разве не обязаны они склонять головы, завидев мудрейшего?

«Мудрейшего, скромнейшего…» – проворчал про себя я. В пояс кланяться не стал, но все же кивнул, и довольно почтительно. В городе мало кто решался спорить с Колдуном – разве что Учитель иногда возражал ему, да и то осторожно. А отец вовсе с ним не разговаривал.

Колдун жил в городе дольше всех, никто не знал, сколько ему лет и когда родился, – поговаривали, что он заколдовал саму старость. Вечный отшельник, одинокий, мрачный, бездетный, он никого не впускал в свой серый каменный дом на окраине, похожий на бесформенный мешок – и никого не впускал в душу. Да разве туда кто-то рвался? Немало градоначальников сменилось на его веку, и все Колдуна опасались. Эм Бобрикус – тот и вовсе не скрывал почтительного трепета, говорил о нем с придыханием и в глаза называл не Колдуном, а «господином первым советником».

Мальчишки поговаривали, что Колдун любого может превратить в муравья или жужелицу и в тот же миг растоптать тяжелым сапогом. Над байками про насекомых я посмеивался – отец не раз сердито повторял, что это дичь, болтовня и выдумки. Но в том, что Колдун умеет внушать и гипнотизировать, сомневаться не приходилось. Ухитрился же долговязый мухомор убедить весь город, что я, обычный пацан, несу опасность, мрак и смерть! И ведь почти все поверили! Умные такие…

Колдун придвинулся – я ощутил смрадный запах, бесцеремонно взял меня за подбородок – кожу тронул липкий лед. Я брезгливо дернулся, но взгляда не отвел. Это не понравилось Колдуну – он скривился, точно лизнул горчицы, и перестал смотреть мне в глаза.

– Не рады, что живой? – не удержался я от ехидства.

– Дерзишь Колдуну? – хмыкнул тот. – Не боишься, глупый отрок? – отлепив влажную ладонь от моего подбородка, он смыкал и размыкал костлявые, синеватые, унизанные массивными перстнями пальцы.

– Чего бояться? Интересную новость, что я умер, мне уже сообщили. А покойникам, знаете ли, ничего не страшно, – собрав остатки сил, заявил я.

– Говоришь вызывающе, рассуждаешь неверно, – Колдун прищурил и без того мелкие черные глазки. – Не сегодня ты умер, юноша! Ты умер в тот час, что родился, мертвым ходил среди нас. Родители обманом удержали тебя на этой земле, зацепили облако, нарушив все мыслимые и немыслимые законы. За что и поплатились – недолго прожила твоя мать на этом свете!