Марина Тараненко - Осколки. Возьми меня за руку. Любовь по чертежам

Вишня легко делится придуманной радостью, которая на самом деле такая ерунда, а я молчу о важном. Хотя очень хочу узнать ее мнение, хочу, чтоб она заахала, изумилась, поразилась, испугалась. Сказала, округлив глаза: «Агата! Да ладно. Не может быть! Как он мог?! Это нечестно, это непорядочно, это подло, это сволочно! Но, я уверена, он передумает и скоро вернется».

Смотрю на нее с надеждой. Пусть она сама заметит, спросит, не случилось ли у меня чего, почему я выгляжу странно. Может, хоть тогда получится все рассказать.

– Тебе меня не понять, – вздыхает Вишня. – У тебя Игорек есть.

Точно, у меня есть Игорек. А я и не вспомнила. Но у Вишни тоже могло быть, и даже почти случилось. С Эльдаром из девятого «Б». Но, само собой, не сложилось, потому что Вишнины мозги безнадежно забиты Нестеровым, и никому пока не удалось его оттуда выковырять: ни мне, ни бедному отвергнутому Эльдару. Хотя, по-моему, он гораздо симпатичнее и приятнее Сашечки. Подумаешь, немного помладше. Но Вишню так легко не переубедить.

А я, наверное, выгляжу недостаточно странно. Как всегда. По мне не определишь, случилось что у меня или нет. То есть можно считать, что и не случилось. Все нормально. Не заморачивайся, подруга.

На перемене подгребает Игорек.

– Ты почему не отзываешься? Я тебе кричу.

– Я не слышала.

Он кладет ладонь мне на талию, наклоняется и целует торопливо. Даже и не целует, просто касается моих губ своими.

Почти сразу натыкаюсь на взгляд Сони Межибовской. Она из того же десятого, что и Вишнин Нестеров. Щурится прицельно, не скрывает неприязни. Прямо чувствую уколы, будто она упоенно тычет в меня булавкой и специально старается, чтобы получилось побольнее.

И как ее сюда занесло? У них сейчас урок в противоположном конце школы. Неужели за Игорьком притащилась? Знаю, что Межибовская давно по нему сохнет, а я для нее словно кость в горле. Да и плевать. Отворачиваюсь.

– Увидимся вечером? – спрашивает Игорек.

– Ладно.

Мы встречаемся чуть меньше месяца. Игорек учится в одиннадцатом. Он высокий и вполне симпатичный. Ну, по крайней мере мне так кажется. Вообще-то я давно знала, что он есть, но никогда не думала о нем в плане отношений, все как-то само собой получилось.

Гуляли с Вишней, наткнулись на одноклассницу. Она была не одна, со своим парнем и с Игорьком. Посидели на лавочках на детской площадке, потрепались, а дальше получилось, как в уравнении, в котором переменные переносятся, складываются, сокращаются.

Сначала отвалилась одноклассница и ее парень, а Игорек отправился провожать нас с Вишней. Потом отвалилась Вишня – только потому, что ей оказалось ближе. Мы остались вдвоем, дошли до моего дома, еще немного поболтали. Никто ни на что не рассчитывал, планов не строил. Просто так сложилось.

Вечером таскаемся с Игорьком по улицам. Гуляем. Держимся за руки, но я почти не чувствую прикосновения, будто сжимаю не живую теплую ладонь, а ремень от сумки. Я вообще его не чувствую. Он беспрерывно трындит о чем-то, а я не слышу, слова пролетают мимо. Игорька устраивает, что я не перебиваю, и он треплется и треплется все увлеченней, надеясь, что мне интересно.

Не вникая в смысл, по каким-то особым интонациям улавливаю вопросы, мычу неопределенно в ответ. Можно расценить и как «да», и как «нет» – нужное подчеркнуть. И кажется, еще ни разу не прокололась. А в голове одни и те же мысли, которые вытесняют все прочее.

Неужели это реально? То, что папа ушел. Насовсем. Собрал вещи и просто ушел, без долгих разговоров, без выяснения отношений, поставив нас перед свершившимся фактом и не дав возможности не согласиться.

Получается, наше с мамой мнение, наши желания вообще ничего для него не значат. Совсем ни чуточки, ни капельки. Сам придумал, сам решил, а мы ни при чем, вот нисколько. Разве это правильно?

Почему-то именно сейчас приходит отчетливое понимание, что каждое твое действие, даже незначительное, отражается не только на тебе, но и на ком-то еще. Сильнее всего на том, кто оказывается поблизости. А уж значительное – тем более.

Вот, например, если я сейчас остановлюсь, без причины, просто в голову пришло, то и Игорьку придется остановиться. Или сильнее потянуть меня за руку, чтобы сдвинуть с места. И он обязательно спросит: «Что это с тобой?», хотя в данный момент и не собирается ничего подобного делать, и не предполагает, что придется.

А папа хоть чуть-чуть думал, как отразится его поступок на нас с мамой? Что почувствуем мы? Мне кажется, нет. Какое дело до других, если ты для себя всего важнее? Я же тоже в первую очередь думаю о себе, а об остальных… обычно совсем не думаю.