Дорофея Ларичева - Эльфиния. Зачарованный город

Город был словно соткан из мерцающей темноты удивительной глубины. В неё можно смотреть точно в цветущее спелыми звёздами небо. Но в отличие от неизменного на протяжении тысячелетий рисунка созвездий, здесь огни были живыми. Ни разу их узор не повторился, не обманул ожиданий чуда. Ни разу, как бы Са-а-ар ни желал этого.

Город манил и отталкивал одновременно. Когда дела закончатся, Са-а-ар был уверен, начертание кварталов навеки останется впечатано в его воспоминания и на протяжении очень долгой с точки зрения людей жизни будут приходить в сны, будоражить чем-то похожим на раскаяние. Последняя мысль заставила Са-а-ара замотать головой. Глупости это всё. Город – творение людей, а не его предателей-родичей, скрывшихся за надёжными каменными стенами, за сетью проводов. Родичей, позабывших, откуда они вышли и куда уйдут по окончании земного пути.

Отсюда с холмов прекрасно просматривался восточный пригород – невысокие одно- двухэтажные домики. «Частный сектор», «деревенька» – в представлении горожан. Далее ровными рядами, точно выстроившиеся по линейке, тянулись новостройки, сдобренные убого спланированными, с точки зрения Са-а-ара, скверами и парками. Ближе к центру, куда сходились пути троллейбусных маршрутов, Город снова мельчал, скучивался «историческим центром»: купеческими домиками, закутанными в реставрационные леса церквями, нелепыми памятниками, невзрачным серым зданием городской администрации и похожим на перевёрнутое ведро строением – цирком.

Город населяли люди и те, кто мастерски ими притворялся. Этих последних Са-а-ар ненавидел. Ненавидел до дрожи в костяшках узловатых пальцев, до алых искорок в глубоких глазах цвета мутно-серых болотных туманов, до холода в вытянутых ступнях, сейчас мало напоминающих человеческие.

Он ещё немного постоял на холме, любуясь зажигающимися и гаснущими огнями. «Он живой! – беззвучно изогнулись ниточки губ. – Они оживили его. Они дают ему силу и живут за её счёт».

Са-а-ар знал, как поступить. В своём народе он считался избранным, ибо умел без вреда для себя пользоваться силой Города, не вызывая подозрения тех, ненавистных. Он не пугался круглосуточного света. При его появлении не начинали истерически пищать рамки в супермаркетах и турникеты в офисах. В его руках не разряжались батареи мобильных телефонов на первом часу после полной зарядки. Это было редким и опасным талантом. Пришлось долго доказывать старейшинам, что он не предаст. Зато теперь Са-а-ару, как ещё полутора десяткам воинов, выпала высокая честь стать разведчиком.

К излёту сентября истекут сроки прежних договорённостей. Он обязан всё подготовить к указанному часу. Они, те ненавистные, тоже готовятся, опасаются провокаций. Правильно, бойтесь! Вот только лес пропустил главный ритуал. И четверо человек, назначенных Городом на роль арбитров, вот-вот встретятся, если лес не успеет раньше.

Са-а-ар бросил последний взгляд на сверкающие живые звёзды Города и медленно опустился на четвереньки. Так быстрее, чем пешком. Метёлки высокой травы сами расступились, признавая право лазутчика на беспрепятственный путь. Хорошо бежать, роса ещё не выпала. А травы как пахнут! Мягким теплом растаявшего дня дышит земля – мягкая и плодородная. За спиной остаются влажные чащи густых лесов. Лесов, к которым вплотную подобрался Город. Некуда уже отступать и незачем. Сентябрь – время поворота года – близко.

Взошла почти округлившаяся луна, расцвечивая мир особыми удивительными красками, которые ущербное человеческое зрение уловить не в силах. Не слышат люди и особой мелодии заканчивающегося лета – хрипловатой флейты усталого тёплого ветра; лёгкого пения подземных источников, напитавшихся июльскими дождями, – звонкого, извилистого, насмешливого. Кто, кроме его народа, способен это уловить? Свобода, брызги лунного света на венчиках сомкнувшихся на ночь цветов, идеально настроенные скрипки цикад…

Без приключений добравшись до границы Города, обозначенной сине-белой бензоколонкой, Са-а-ар с сожалением остановился, втянул пахнущий выхлопными газами, человеческим жильём и прирученными садовыми цветами воздух, медленно распрямился. Бежать дальше опасно. Могут заметить. И собак одичавших никто не отменял. Придётся маскироваться.

Вышедшая из-за кустов фигура была уже полностью человеческой – в меру высокой и медлительной. Луна осветила путь до ближайшей остановки. А вот и последний автобус.