Галина Лидина - Небылицы старого дома, или Бояться совсем не страшно

Через три часа проводили маму на остановку. Запыленный автобус подкатил, подняв клубы пыли. Взявшись за руки, мы помахали маме на прощанье. Из ее глаз хлынули слезы.

– Главное, без меня не вздумайте ставить самовар! – закричала она, как только автобус тронулся. – Не балуйтесь со спичками! Алешенька, во всем слушайся Танечку!

Ее прощальный вскрик потонул в рокоте старенького автобуса и клубах серой пыли.

– Не будем! – закричала я, а брат покивал и расплылся в довольной улыбке.

Мы пошли по обочине назад.

– Все будет хорошо. Это ведь деревня, здесь нет идиотской суматохи города. Справимся, тем более что хорошая соседка рядом, да, Леша?

– А то! – хрипловато ответил он, обернувшись назад. – Делов-то!

Автобуса видно не было. Впереди шел мужчина с мешком, мимо проехал велосипедист. Мы так и дошли до дома, держась за руки.

⠀

1

Мама уехала. Теперь главной в доме становилась я, потому что старшая. Алешка немного побузил, попытался немедленно сбросить с себя гнет подневольного, но я пригрозила, что в случае бунта пойду к бабе Мане и все расскажу.

Он затих и будто забыл о споре. Но мне был хорошо знаком этот отрешенный вид послушного мальчика. В его голове под маской ангелочка зрели коварные планы освобождения.

Дел было много. Самостоятельность требовала огромной выдержки и четкого соблюдения распорядка дня. Через пару минут я почувствовала, как непросто быть «мамой».

– Леша, на ужин попьем молока с хлебом? – дружелюбно спросила я у брата, стараясь разгадать причину его загадочного молчания.

– Давай, только с пирожками, а не с хлебом.

Я не возражала по поводу пирожков.

– Скоро стемнеет. Может, уже пора закрыть окна?

– Таня, отстань. Шесть часов вечера, а ты уже готова сидеть в доме, ни шагу во двор. Я малыш, по-твоему?!

– Чем займемся? Порисуем?

– Сама рисуй своих кукол. А я буду делать рогатку.

– Мама тебе разрешила пользоваться ножом?

– Ты кто, тюремный надзиратель? – закипел Лешка, мигом превратившись в боевого петушка. – Мне нужно перед тобой за каждое движение отчитываться?

Я сменила гнев на хитрость.

– Нет, мы должны отвечать друг за друга, пока мама в отъезде.

Потом добавила, подсластив пилюлю:

– А если ты удерешь из дому, я буду бояться.

– Так бы сразу и сказала, что боишься. Я в сарай. Кричи в случае надобности, – великодушно пробурчал брат и выскользнул за дверь.

2

Сумрак не заставил себя ждать. Мне показалось, что небо вплотную прижалось к крыше. Комнаты заполнились тягучим безмолвием и сгустками серых сумерек, крадущихся в дом. Тело налилось усталостью, как после тяжелых огородных работ. Ни дуновения в застывшем воздухе. Духота давила на веки, заставляла непрерывно зевать. Руки не слушались, и я отложила рисунок в сторону. Положив голову на стол, я уставилась в окно. Деревня наполнилась особой тишиной – тревожной. Комариный писк, квакающий хор лягушек, непонятные шорохи и звуки взяли наш дом в плен. Стало беспокойно, как если б в деревню нагрянули космические пришельцы.

– Городские булочки, вы где, отзовитесь!

Железная щеколда ворот начала подпрыгивать и издавать громкий скрежет.

– Лешка, пошли посмотрим, кто это орет у калитки? – предложила я брату, испуганно вскакивая со стула.

– Разве не слышишь, стучит соседка баба Маруся, твоя подружка, – отмахнулся он.

– Пошли вместе, удостоверимся.

– Отстань, я строгаю. Сама сходи.

Брат с увлечением чиркал по дереву перочинным ножом.

– Нет, мы везде будем вместе, – твердым голосом сказала я. – Разве забыл, что наказывала мама?

– Да с тобой хуже, чем с мамой, – бурчал брат до самой калитки, отстаивая право не подчиняться кому попало.

Наступала ночь, поэтому я промолчала.

Баба Маня принесла банку молока.

– Ось, парное. Мамка наказывала, пейте на здоровье. А то от городских разносолов одни глазюки у вас торчат. Наши местные ребята сбитые, с румянцем во всю щеку. А вы кожа та кости! – простонала баба Маня, жалостливо окинув наши худенькие фигуры. Стало немного обидно – я ведь считала свою фигуру спортивной.

Потом мы посидели на лавочке, отмахиваясь от комаров ветками. С каждым мгновением становилось все темнее. На желтое пятно луны наползала сизая туча. Я зевала, невпопад отвечая на вопросы соседки. Очередной зевок чуть не оглушил меня. Из глаз выступили слезы.

– Идите спать, поздно уж. А то, не приведи господи, челюсть вывернешь, – баба Маня сочувственно погладила меня по голове. – Не боитесь одни? А то пошли ко мне. У меня в хате прохладно, полы земляные.