Варвара Рыжкова - Калейдоскоп. Рассказы и повести

Долго и настойчиво трезвонят. Кто трезвонит – непонятно… Инка подняла тяжёлую, будто налитую свинцом голову (она и сама так подумала, хотя понятия не имела, сколько весит свинец) и посмотрела на дверь. Но тут же осознала, что она уже не спит, и звонок в её комнату не проведён. Они ведь сейчас в деревне Смородиново, тут тебе не Москва!

Трезвонил старенький бабушкин будильник «Гранат», потерявший всю свою красоту, цвет, а так же и громкость – не то, что в «былые годы»! Но настойчивость он сохранил, что удивительно – ведь уже такая развалюшка.

Зачем же Инна его завела на пять утра? Повернув голову к окну, она заметила на столике листок с зашифрованной Генкиной запиской, в которой цифры стояли вместо букв, и наоборот. На время каникул в семье вводился мораторий на электронные устройства, вот и приходилось прибегать к тайнописи.

Инка вскочила. Как она могла забыть! Ведь Генка ей… А-ай, некогда вспоминать! Надо срочно бежать к речке, под откос, где старая ива.

Инна надевает поверх пижамы сарафан и так торопится, что по ошибке одну руку вдевает в дырку для головы. Потом хватает пакетик с купальником. Ох, да скорее же, скорее! «Давай в окно!» – командует себе Инна.

И вот она уже мчится по траве, не замечая ничего, кроме речного берега, даже корней на своём пути. Добежав до откоса, она уже просто «катком катится». Вот и ива. Инна начала подпрыгивать на бегу, чтоб успеть затормозить и не окунуться раньше времени. А то…

Инка резко остановилась, упала на влажную от росы траву. Перевернулась на спину. В небе, в редких золотистых лучиках солнца купались перистые облачка такого же цвета. Где-то далеко забил пулемётной очередью дятел. Потом прокуковала кукушка. Девочка не стала считать, сколько раз повторялось это самое кукование, поскольку в счёт «кукушкиных» годов не верила. Но приятно было послушать утреннее разноголосье леса, там, за рекой… Но лес лесом, а нужно ещё на иву залезть и Генку дождаться.

Она быстро скинула с себя платье и пижаму, напялила купальник и залезла на кривую иву. И стала ждать.

Над рекой, как обрывки вуали, висел почти совсем растаявший туман, переливаясь в неестественные формы. Невольно вспомнились стихи Пушкина: «Там лес и дол видений полны, там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой…» Хм… Действительно пустой. Генки-то всё нет и нет. Инна уже стала беспокоиться – скоро шесть часов, а им ведь нужно успеть искупаться до семи.

«… Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…»

Интересно, где этот леший Генка бродит, пока его русалка тут на ветвях сидит?

Вдруг кто-то схватил её за плечи и стал щекотать. Инна не удержалась и повисла на ветке вниз головой, случайно зацепившись ногами. Посмотрев наверх, она увидела Генку. Он сидел (нет, пожалуй, висел) между двумя ветками, уцепившись наподобие живого гамака. Ясно было, что он сначала тоже висел головой вниз, перекинув каждую ногу через сук, а свободными конечностями хватался за Инну.

– Генк, ты… ааа!

Инка соскользнула и плюхнулась прямо в воду, ещё не остывшую с вечера, и открыла глаза. Вода была прозрачная, с цветовым переходом от зеленоватого дна до светло-голубой плёнки, которая обычно находится между плотной массой воды и воздухом. Вокруг Инны кружились и всплывали кверху белые пузырьки. Тут бултыхнулся в реку и Генка, «провалив» под собой толщу воды и устроив вокруг себя водоворот пузырьков и фонтанчиков песка. Инна решила, что пора всплывать…

Ребята резвились в воде минут сорок, но для них это была целая вечность. Они таскали друг друга за ноги и за руки, играли в «баржи» (это когда ложишься на воду лицом вниз и плывёшь по течению, наблюдая, как к тебе подплывают мальки), плыли взапуски и ныряли со старой кривой ивы – кто дальше или кто изящнее. Генка блестяще умел нырять ласточкой и солдатиком, поскольку занимался в плавательной секции, а вот у Инки с нырянием дело обстояло из рук вон плохо. Когда договорились нырнуть в последний раз, до воды долетел только Генка, а Инна застряла в ветвях.

Потом поплыли ниже по течению до кустов неизвестного названия, которые торчали из берега, как остов мочалки, невесть откуда появившийся. Вода тут была не такая прозрачная, как возле ивы, но смотреть сквозь неё было можно. И ещё в этом месте на середине реки были большие, обкатанные водой до полной гладкости камни. Инка забралась на самый большой из них, выступающий из воды.

– Генк, рыбак идёт. Можно я волосы распущу? А ты давай лезь под корягу.