Ольга Овчинникова - Зубной городок

А конфеткам очень нравилось появляться снова и снова. Зубки же были не против такого приятного времяпрепровождения: поговорить ни о чём, поиграть с собачками… Пока однажды маленький, чёрненький, неизвестно как туда попавший, коварный Кариес с хитрыми глазками не обнаружился как раз под подушкой у Молли. Вероятно, его забыла или оставила специально хозяйка. Во всяком случае, объявлений о пропаже собак нигде не появлялось.

– Эй, дружок-пирожок! Ты что здесь делаешь? – спросила пёсика Молли.

На что Кариес невинно ответил:

– Ну-у-у… Я ненадолго.

Однако прошел месяц, а незваный гость и не думал исчезать.

– Эй! Да ты вроде подрос? – задумчиво спросила Молли как-то опять.

– Это тебе так кажется, – уклончиво ответил Кариес, с аппетитом доедая кусочек карамельного следа.

– Уходи, – Молли мягко ткнула его подушкой, на что пёсик злобно окрысился и вцепился в угол наволочки зубами – только перья посыпались.

Наконец, Зубки решили, что Кариесу среди них не место. Клычок, проходя мимо, изрек: «Посади свинью за стол, она и ноги на стол». И тут же сочинил стишок:

Человек— собаке друг,

Ну а кариес – барсук.

Почему барсук не может быть другом человека – он не уточнил. Вероятно, его знания о барсуках вообще были поверхностные. В любом случае, барсуки очень удивились бы такой постановке вопроса.

Кореш – ближайший друг Клычка, – с опаской заглянув под свою подушку, сказал прямо:

– Слушай, Кариес! Ты лучше, это… уходи. Мы тебя не звали.

Он вообще боялся всякой заразы и инфекции. А в том, что Кариес водится с мелкой шушерой вроде микробов, уже не оставалось никаких сомнений.

Но и его слова не возымели действия. В конце концов, Кариес вырос ещё, растолстел, обнаглел, и явно уже не собирался никуда уходить. Ведь давно известно – заболеть гораздо легче, чем избавиться потом от болезни. Тётка Зубная Щётка ходила мимо, поджав губы, и молчала, расстроенная и подавленная.

Вот так Зубки и познакомились с Тётушкой Бормашинкой. Обитала она в старом таинственном замке с бежевыми стенами и осыпающейся кое-где штукатуркой, за дверью кабинета, на которой висела загадочная табличка «Стоматолог». И ниже: «Без сменной обуви не входить!»

Должно быть, на старозубном славянском языке это значило: «Колдун, изгоняющий злостный кариес с помощью волшебных пенделей и талисманов».

То, что стоптанные тапочки могли оказаться волшебными талисманами, вызывало большие сомнения, но колдуны – вообще очень странные люди.

Может быть, в этом здании лечили свои зубы древние рыцари или цари, но и они не смели войти за дверь кабинета без таинственных талисманов на ногах. Эта мысль привела Молли в восторг, но все последующее вызвало только неприятные ощущения.

Утешало одно – и цари, и рыцари наверняка вопили не меньше всех остальных посетителей.

Тётушка Бормашинка, обнаружив во рту мирно посапывающий на подушечке Кариес, сразу принялась за дело. Вероятно тот звук, который она издавала, был тоже частью ритуала «изгнание Кариеса», – он был настолько ужасен, что Зубки сомкнулись плотными рядами, а Молли громко запротестовала:

– М-м! (что означало: «Только не это!»)

А Близнецы-Резцы:

– М! М-м-м! (что означало: «Ни за что на свете, лучше убейте нас сразу!»)

А Кариес ехидно сказал:

– Вот и ладненько, – и развалился на подушечке, поглаживая круглый животик.

Тётушка Бормашинка была, в сущности, очень усталой бабушкой, которую никто на свете не любил и все боялись. Плохо, когда тебя никто не любит. Злые языки за её спиной поговаривали, что она душится старыми, немодными духами, напоминающими запах корвалола. Тяжело вздохнув, Тётушка с грустью сказала Молли, что из-за зубного страха перед звуком, изгоняющим Кариес, у неё не осталось ни одного не покусанного пальца.

– О! – спросила Молли заинтересованно, – неужели ни одного? Даже на ногах? – и принялась заразительно хохотать. Такая смешливая!