Алекс Траум - Как спасать принцесс # 1. Волшебник Лагрикома

Однажды я увидел, как из кустов вышел куст и стал нюхать воздух. Я сел и протер глаза. Куст пошел себе дальше. Он напоминал черную кочку, поросшую бесчисленными стеблями: тонкими, без веток и листьев, серыми, как будто сухими и безжизненными. Копна этих стеблей клонилась назад, словно ее зализал ветер, а спереди торчал тупой выступ морды с маленькими глазами и большим носом. Он-то и привел создание к огрызку кукурузы, который я приметил в траве для себя. Не то чтобы я любил такую еду, но выбирать тогда не приходилось: уже несколько дней я был в бегах. И отдавать пускай даже огрызок непонятно кому я не собирался!

Я прыгнул к нему – и взвыл от боли: куст резко развернулся задом и ткнул в меня всеми своими стеблями – они оказались иглами. Я плакал, выл, отбивался, брыкался, катался и кое-как убрался подальше. Оба глаза чудом уцелели, но голова стала мне велика на пару размеров. Отойдя на опушку леса, я сел под деревом и стал выдергивать из себя иглы. И вот пока я шипел и обливался слезами, это бессердечное чудовище с каким-то детским лепетанием грызло мой обед.

Удивительное, невероятное, поражающее воображение – и крайне бестолковое создание. Я сам его никогда не видел, к счастью, иначе не удержался бы от смеха и лопнул на месте, зря потратив одну из своих жизней. Но даже такой большой поклонник всех зверей и тварей, как Якоб Орфогуст, не мог писать об этом животном без горькой усмешки: «Нет в горах зверя, который двигается по острым камням и почти отвесным утесам ловчее горного козлио́на. Но вместе с тем нет на свете создания столь же бесполезного для природы. Из всех известных мне видов этот единственный не просто склонен к самоубийству, а обречен на него всем своим поведением. Когда мне впервые довелось наблюдать скачущего по камням горного козлиона, я залюбовался его силой и грацией. Как сгибались и отталкивались его длинные тонкие ноги, как подпрыгивал его членистый хитиновый хвост. Но в очередном прыжке хвост наклонился так низко, что ужалил своего обладателя прямо в затылок. Яд горного козлиона действует очень быстро. Следующий прыжок был его последним. Красивое, грозное и поразительно глупое создание».

Как писал Исаа́к Вальтерсо́н, собиратель жизнеописаний выдающихся персон, «это еще раз подтверждает, что страдание подталкивает искусство. Минуло девять лет с Драконовых войн, и вот у Мика́ли Кура́й-То́на по прозвищу Бабержи из Гильдии алхимиков зародилась странная идея: добыть тела драконов, коих в предсмертный миг пленил остекленевший песок Пустошей Фата, и представить публике на диво.

Так собралась экспедиция алхимиков, которые добились лишь упоминания в истории: Драл ал Гран, Теойан Кольммаль, Сатлер Элли, Эло ир Аптор и его брат Тир ир Назав.

Пустоши Фата и по сей день окутаны дымом пожарищ и мрачных легенд, а в те времена не было на свете места опаснее. Вернулся из экспедиции только Бабержи с семью помощниками-гноммами. Неудивительно: только этот закаленный в копоти земли народ и мог выжить там. На обратном пути дюжина сильнейших клусских быков тянула повозки с огромными черными глыбами.

Тогда затею Микали Курай-Тона окрестили жалким провалом и пятном на имени гильдии и поспешили забыть обо всем. И это удалось – на шесть лет. За это время все семеро гноммов, кто участвовал в походе, умерли загадочными смертями. Поговаривали, что Бабержи лично способствовал тому, не без помощи отравленных яблок, стейков и бутылок, дабы сохранить свои секреты.

А спустя шесть лет известный богач Сте́фон Спо́йлиндберг неожиданно представил на балу стеклянное яйцо с натуральным драконом в сердцевине. Темная дымчатая „скорлупа“ позволяла обозреть чудовище во всех подробностях и при этом не погибнуть в его пасти – небывалое явление.

Новости о яйце Бабержи пронеслись по королевству, как лесной пожар. Самые могущественные и богатые люди того времени наперебой делали заказы еще вчера безвестному алхимику. Он успел создать еще два шедевра, прежде чем последний его заказчик решил, что произведение повысится в цене стократно, если будет в крайне ограниченном количестве, и замуровал мастера в подземелье своего замка.

Так алхимик Микали Курай-Тон по прозвищу Бабержи сумел вытащить из-под земли чудовищ прошлого, но не сумел освободить себя».

Злостное ругательство с упоминанием злостного небога, которого люди ненавидят и боятся, которым они пугают друг друга. По иронии судьбы сами себе его и создали. Короче, как по мне, так человечество уже давно напрашивается на хорошую взбучку.