Елена Кутузова - Омут

Вокруг бурлила толпа. Пассажиры вышли размять ноги, купить мороженое, пирожки или минералку. Мужчины курили, обдавая прохожих клубами вонючего дыма. Визжали дети, которых то и дело одергивали измученные дорогой матери.

Но цыганки нигде не было. Она как сквозь землю провалилась!

Денис сунулся сначала в одну сторону, потом в другую. Где-то вдалеке, на соседнем перроне мелькнул алый платок – точно такой, как был на цыганке. К счастью, прямо под ногами расстелились деревянные мостки – бежать через переход нужды не было.

– Подождите! Постойте! – сжимая монисто в кулаке, Денис мчался за уходящими женщинами. Наконец, они услышали, оглянулись.

– Тебе погадать? – расплылась в улыбке молодая. – Позолоти ручку, все расскажу! И про девушек расскажу, и как их…

– Это ваше? – не слушая её, Денис повернулся к той, что продавала часы. Женщина машинально вскинула руку к шее и побледнела. Сыграть такое невозможно, и Денис понял, что поступил правильно.

– Помолчи, – бросила товарке. – Почему вернуть решил? Оно дорогое!

– Так… – смутился Денис, – ваше же! Вы потеряли.

Цыганка кивнула и забрала монисто. Её глаза словно в душу заглядывали, а когда пальцы на миг соприкоснулись, в глубине зрачка что-то изменилось.

– Нехристь? – спросила так, что Денису стало стыдно. И слово задело. Нехорошее слово. Обидное.

– Некрещеный, – подтвердил робко.

– Плохо! Тебе нельзя без креста. А пока вот… – смуглые пальцы пробежались по монисту, ухватили монетку и одним рывком оторвали от цепочки. – Носи. Не снимай.

Денис, как загипнотизированный, протянул руку и принял подарок. Вокруг стало сумрачно, звуки пробивались словно сквозь вату или толщу воды.

Цыганка медленно повернулась и ушла. Была ли она одна или с подругой, Денис не заметил, все было как во сне или в тумане. Он видел только удаляющуюся женскую фигуру да слышал голос, призывающий быть осторожнее.

– Вот ты где! Рехнулся?

Звуки, наконец, преодолели преграду. Откуда-то появились люди. Денис оглянулся – рядом стоял разъяренный отец.

– Пап, я…

– Потом! Скорее! – И схватив сына за руку, он помчался к пешеходному мосту. Денис хотел было сказать, что есть дорога короче, но на пути уже стоял состав. Когда он успел подойти? Как его можно было не услышать? Раздумывать времени не было – отец прыгал через две ступеньки. В вагон они вскочили последними, когда проводница уже поднималась в тамбур.

– Что за выходки? – отец тяжело дышал, пил воду большими глотками прямо из бутылки и при этом пытался говорить. – У тебя мозги где? Хорошо, я тебя увидел. А если бы нет?

При мысли, что едва не остался на перроне в одиночестве, поплохело. Отстать от поезда – наверное, это был второй самый большой кошмар в жизни Дениса. Первый… О первом он предпочитал не вспоминать. Громкую брань отца воспринял как должное. А тот, прокричавшись, вдруг успокоился и спросил уже нормальным голосом:

– Отдал монисто?

Денис кивнул.

– Спасибо хоть сказали?

– Н-н-нет.

– Ну надо же… Тогда о чем вы так задушевно ворковали?

Денис вспомнил потемневший взгляд цыганки. Снова стало страшно. Стараясь прогнать испуг, он заговорил чуть громче, чем следовало:

– Покреститься велела.

– Ничего себе! – смех отца подействовал отрезвляюще, и вскоре Денис уже сам удивлялся своему страху.

– Смотри, чего дала, – монетка успела нагреться от тепла рук и не чувствовалась на ладони. – Носить велела.

Папа покрутил потемневший кружок между пальцами и поднес к свету:

– Совсем истерлась. Но видно, что старая. Особой ценности не имеет, но вполне себе сувенир. Тем более что у неё уже и история своя есть.

Денису снова стало неловко за то, что чуть не отстал от поезда.

За окном сначала посерело, потом потемнело. Яркие лампочки под потолком погасли, уступив место ночному освещению. А вместе с темнотой пришел сон. Спокойный и такой крепкий, что утром папа едва добудился:

– Вставай, пожарник! Все самое интересное проспишь. Собирайся, позавтракаем на месте.

Вещи были уже сложены, для всего остального хватило десяти минут. А еще через десять поезд медленно затормозил возле бетонного перрона. Денис молча смотрел, как приближается приземистое здание вокзала. На крыше, как миниатюрная Адмиралтейская игла, сиял шпиль.

– Стоянка пять минут, – равнодушно сообщила проводница, и Денис поспешил выскочить на перрон. Папа не отставал.

Людей было немного. Они быстро втягивались в вагоны, растеклись тонкими ручейками к автобусной остановке и стоянке такси. Вскоре на пустом перроне остались Денис с отцом и полноватый мужчина в костюме. Не очень подходящая для этого места одежда.