Ксения Север - Иная жизнь Евы

– Она очнется, когда выздоровеет, – гневно возразила Лиза, – Ты точно чеканутый, Одиночка.

– Может и чеканутый, – Леша усмехнулся в несвойственной ему манере, – Зато я прав. Ева очнется, когда мир внутри нее перевернется…

Чем закончилась эта беседа, мне было не суждено узнать, поскольку мой внутренний выключатель вновь погасил огни моего сознания, и я вновь очутилась в темноте. В коконе безопасности. В месте, где мне было хорошо, тепло и комфортно.

– …Евушка, ангел мой, – на этот раз мою внутреннюю лампочку включил голос отца. Я уже успела забыть такой его голос – теплый, заботливый, любящий и… трезвый.

– Прости меня, прости за все… Ты, наверное, не догадываешься, но во всем виноват только я. Если бы не я, жили б мы сейчас на берегу черного моря, гуляли бы в парке, как самая настоящая семья. И твой папка бы никогда не позволил издеваться над своей девочкой, над своим ангелом! – голос отца задрожал может от возмущения, а может от слез, – Но ничего, теперь все будет по–другому! Ох, доберусь я до этих чертей проклятых!

Монолог отца прервал шум открывающейся, ужасно скрипучей двери.

– Володя? – удивленный голос матери отозвался эхом в моей голове, – Ты–то что тут делаешь?

Мама явно была недовольна присутствием отца.

– Ева и моя дочь тоже, – папа напомнил этот факт возмущенным тоном, – Она тут…два дня, а я узнаю об этом только сейчас! Я же отец…!

Два дня? Нет, не может быть… Я тут всего пару часов… Не может быть!

– А ты только что об этом вспомнил?! – мама сначала закричала, но затем понизила голос до гневного шепота, – Где ты был, когда…впрочем, мы оба знаем где ты был! Выйди! Дай мне пообщаться с моей девочкой!

– Нет! – папа сильно сжал мою ладонь своей теплой сухой большущей ручищей, – Хочешь поругаться? Пожалуйста! Только не здесь…

И вот опять я ощутила, что свет внутри меня вот–вот погаснет. Но я отчаянно не хотела пропускать этот момент. Момент, когда папа и мама вместе, пусть и ругаются, но все же сидят вместе в одной комнате. Почти как семья, пусть и свела судьба нас всех здесь не по самому приятному поводу. Зато они рядом, беспокоятся обо мне, вместе пытаются вытащить из «кокона безопасности» в реальность. Вместе. Как семья.

Мне всегда было интересно, каково это, жить в полной семье? Что при этом меняется? Мои детские воспоминания о семейных походах в парк и сладкой вате не помогали мне ответить на этот вопрос. Я была слишком мала, чтобы помнить сейчас что–то о настоящей семье.

Что было бы, если бы тогда, двенадцать лет назад, все сложилось бы по–иному и отец с матерью были бы вместе? Лежала бы я сейчас в больнице с душевной болью и воспалением легких? Или в той, другой реальности я бы возможно была как все – девочкой из благополучной семьи, которая способна за себя постоять и за которую есть кому заступиться?

Ох уж это сладкое словосочетание «если бы». Если бы только можно было все изменить…

На этот раз мое пробуждение не было связано с голосами вокруг. Я просто открыла глаза и уставилась в потолок, ощущая себя здоровой, сильной и отдохнувшей. Неяркий свет вокруг не давал мне с точностью описать помещение, в котором я находилась, но одно я знала точно – потолок в этой комнате явно не был мне знаком. А это означало, что я все еще нахожусь в больнице.

Стараясь не делать резких движений, помня, к каким взрывам кашля это приводило раньше, я осторожно села на кровати и первое, что мне попалось на глаза – плакат известной поп–группы. Я с удивлением принялась осматривать остальные предметы комнаты и из увиденного сделала вывод, что все же нахожусь я уже не в больнице. Потому что лежала я на широкой двуспальной кровати с кованой спинкой и двумя тумбочками со светильниками в виде красных сердец, около одной из стен уместился огромный белоснежный шкаф из которого торчали чьи–то вещи, в комнате так же присутствовал порядком захламленный письменный стол с ноутбуком и белый комод с расставленными на нем фотографиями.

Мне стало любопытно, что это за фотографии и чья это вообще комната, поэтому я, надеясь, что поступаю не слишком своевольно, включила один из ночников и направилась по пушистому розовому ковру к комоду. Эта комната явно принадлежала не слишком опрятной девочке–подростку, которая уж очень любила сочетание белого и розового. Эти цвета присутствовали здесь практически везде, немного раздражая мои глаза.

С фотографий на комоде на меня смотрела… я. Длинноволосая блондинка в стильной одежде, улыбающаяся во все тридцать два зуба. И это совершенно точно была я! Перевела взгляд на другое фото и чуть не рухнула на пол. Со второго изображения мне улыбалось счастливое семейство. Мое семейство! Мать, отец и я!