Юлия Плевако - Рождество мы праздновать хотим

Их прислала 8 8 Речь идет о пророчестве и о движении трех волхвов к месту Рождества, ориентируясь по движению Вифлеемской звезды на небе. Нередко пишут, что времени проведено в пути около пяти месяцев. всех звезда сюда.

Мудрецы 9 9 Волхвы: бородатый старец король Аравии – Мельхиор, безбородый юноша король Тарса – Каспар, смуглый и бородатый среднего возраста король Эфиопии – Вальтасар. Впервые три волхва упомянуты в Библии. А позже о волхвах в широком смысле слова стали рассказывать художественные истории разные авторы. Дело в том, что волхвами в славянских языках называли в древности и магов, и ученых, и жрецов. В древности магами называли профессиональную группу людей. Простой пример, магами работали и астрономы и астрологи древности. «Маг» синоним слова «волшебник». Обратимся к древнерусскому слову «волхв»: волхование – волшебство; в древнерусском языке «волшебство» – это способность человека подчинять себе сверхъестественные силы через практику с амулетами, заклинаниями, обрядами; все эти действия запрещены после появления «Библии». В Древней Руси, когда появилась Библия, слово «маг» не использовалось, всегда заменялось на «волшебник\волхв» до 18 века, отчасти, поэтому возникли сомнения в народе, что «волхвы» были не мудрецами, не королями, а языческими жрецами. Это особенности восприятия языка при переводе с иностранного. Добавляло сомнений и то, что в древности жрец занимал часто и должность короля, – но не всегда это так к началу новой эры. Слово «мудрец» объединяет трех волхвов и четвертого, и не ограничивает вообще число волхвов, которое можно встретить в художественной литературе. В религии в отличие от волшебства появляется духовность, и духовная ценность. с подарками пришли:

Ладан, золото, и смирну принесли.

– А кому ж, кому же это все?

– Для Младенца все для одного.

Он родился сотни лет назад,

Чтоб детей спасти и жизнь свою отдать.

Мудрецы из дальних стран шагали,

И они порядком подустали.

Родился Младенец не у златых палат,

А в пещерных яслях для ягнят.

Накормить трех странников в пути

Удалось лишь Сочивом: пшеницы и воды.

– В честь событий этих с древних пор

Сочиво, как блюдо блюд, ставим мы на стол.

Но сейчас другие времена,

И еды вся скатерть здесь полна.

Угощайся, это шоколад, и печенье, —

Это все едят!

После ряженых гостей с царем

Новый гость пришел в наш теплый дом.

С белой длинной снежной бородой

К нам пришел отшельник 10 10 В художественном произведении Д. Григоровича «Прохожий» рассказывается, что на Святки тот, кто принимает в дом замерзшего путника, будет вознагражден. на постой.

У него лучистые глаза,

Много сказок нам принес сюда.

Для него мы елку 11 11 В Российской Империи в Рождество, которое отмечалось в дату по старому стилю 24—25 декабря, с начала царствования Николая Первого елка с подарками организовывалась в Рождество, а не в Новый Год. К концу 19 в. Сложился образ «Рождественского Деда» в «святочной литературе», на открытках, в музыке, черты образа похожи с образом немецкого «Гостя Святой Ночи» (Кнехт Рупрехт) – Слугой Младенца Христа, и с образом Святого Николая, а также с образом праведного старика. Разные коллеги у него в мире. Это герой дореволюционного времени. Параллельно и смешано в нашей культуре с образом «Рождественского Деда» шел и «Мороз», впоследствии Мороз забрал ведущую роль, потому что Новый Год стал отмечаться сильнее, чем Рождество. Но в нашей сказке речь идет об отшельнике – путешественнике, прохожем, добром старике. Автор связывает Отшельника в данной сказке скорее с «Прохожим» у Д. Григоровича. С самим отшельником случается чудо. Это не Рождественский Дед, и не Дед Мороз. припасли,

Он же нам подарки подарил.

Ночью будем мы все сладко спать,

А наутро, перво-наперво, подарки открывать!

– Ох, спасибо, дети за рассказ,

Очень мне понравилось у вас.

Можно я и в будущем году

К вам на праздник в Рождество приду?

– Ну, конечно, милая звезда,

Будем ждать тебя весь год до Рождества!

– Сколько дней чистых отмерено —

Сложно сказать наперед.

Лет мне, ребята, немерено,

Счет их никто не ведет.

Равно, как звездочек на небе,

Столько, наверно, и мне.

Трудно быть вольным и странником,