Лидия Лесная - Затмение Луны и Солнца

— Крепкая — неважно. Была бы она метров пять длиной, и хватит с нас.

— Чего это метров? Я на метры не знаю, а что сажень десять в ней есть, так это верно.

— Сажень, примерно, два метра. Значит, веревки у вас больше, чем надо.

— Так… — сообразил Пантелей Семеныч, отвязывая бечевку. — Еще чего вам надо?

— Еще бы нам две трубочки какие-нибудь.

— Вот уж чего нет, так уж нет, трубочками не богат, я собачьи ножки курю, из газеты скручиваю.

— Да я не о таких трубках говорю, мне надо глазами сквозь глядеть. Из бумаги бы свернул, да бумаги нет с собой.

— Из бересты нельзя ли?

— Вали из бересты, ладно, — ответил Яков Иваныч и вдруг спохватился: — погоди, есть у меня бумага, я забыл, в кармане тетрадка у меня есть!

Он достал тетрадку, свернул две трубки, оставив только самую узкую дырочку, чтобы глазом сквозь видно было. Потом привязал одну трубку к веревке и стал мерить от нее по веревке пальцами.

Привязал одну трубку к веревке и стал мерить от нее по веревке.

— Чего это вы так рукой меряете? Что ваша рука вроде аршина, что ли? — спросил Василий.

— Конечно. От кончика большого пальца до кончика среднего 20 сантиметров. Стало-быть, если я пять раз так отложу по веревке — у меня метр получится. Теперь гляди: я отмеряю пять метров и тут вторую трубку привязываю.

— А это для чего?

— Сейчас увидишь. Бери в руки одну трубку, а вы, Пантелей Семеныч, берите другую. Станьте так, чтобы веревку натянуть, и оба глядите одним глазом сквозь трубку на сухую березу.

— Оба глядите одним глазом сквозь трубку на березу.

Видна вам береза?

— Видна.

— Не двигайтесь, погодите, мне надо в тетрадке нарисовать, как у вас трубки направлены. Глядите, я рисую в тетрадке нашу веревку, только делаю ее в 25 раз короче, чем она на самом деле. Теперь я подведу тетрадку под твою трубку, Василий, и нарисую, как она от веревки отклоняется, нарисую угол этот самый, что между трубкой и веревкой. Теперь, на другом конце нарисованной моей веревки я наведу твой угол, Пантелей Семеныч.

И Яков Иваныч, подставляя тетрадку по очереди под трубки, начертил карандашом углы, которые между трубками и веревкой образовались.

— Как ваши трубки идут вкось, так я на бумаге точно поставил вкось две черты. Теперь глядите: вот на бумаге наша веревка, вот — наши трубки.

Вот на бумаге наша веревка, береза и трубки.

Глаза смотрели с разных концов, а сошлись на березе. В этом месте стоит наша береза. Смерим теперь сколько в тетрадке от веревки до березы? Примерно, 50 сантиметров. А на самом деле должно быть в 25 раз больше, т. е. 12 1/2 метров, потому что веревка наша в моей тетрадке в 25 раз меньше настоящей веревки, и весь этот треугольник получился в 26 раз меньше. Теперь, Василий, проверь меня: я говорю, что до березы 12 1/2 метров, т. е. шагов 18. Ну, шагай! Проверяй, правду ли я говорю.

Василий зашагал.

— 17 шагов! — закричал он, — ошиблись!

— Ошибка есть, потому что шаг твой не измерен, да и все наши трубки и веревки неточны. Все примерно. Один шаг не ошибка, когда так меришь, как мы.

— Ну, ладно, — согласился Василий, — верю, что до луны можно поточнее расстояние измерить. Поездом, говорите, пять месяцев надо бы ехать? Верю вам. А до солнца сколько?

— До солнца двести лет надо бы ехать, вот как оно далеко!

— Этак, пожалуй, за всю жизнь на билет не заработать, — сказал Пантелей Семеныч.

— Билет на луну и то тысяч семь стоил бы, по две копейки за километр считая. А чтобы до солнца доехать, миллиона три пришлось бы заплатить.

— Вот его куда угнало.

— Потому оно кажется нам таким маленьким, что далеко. А ведь на самом-то деле, если измерить его поперек, так окажется, что оно в сто десять раз больше нашей земли, а ведь земля-то в поперечнике — двенадцать тысяч километров.

— Примерно? — шутя спросил Василий.

— Нет, — улыбнулся Яков Иваныч, — уж это точно, почти совсем точно.

Яков Иваныч сидел в горнице и пил чай. На дворе было холодно, шел дождь и выходить не хотелось. Вдруг в оконце кто то постучался. Яков Иваныч подошел к окну и, глядя во тьму, спросил: