Александр Штейнгауз - Завод без людей

Время стало гораздо более дорогим, чем раньше. Так, например, римские сенаторы не допускали слишком долгих выступлений, и длительность речей измерялась водяными часами. Предполагают, что отсюда и пошла поговорка «лить воду», когда вспоминают про болтуна, и напоминание ораторам «время истекло!».

Древние часы: Клепсидра, песочные часы. Они дожили до наших дней.

Не менее важным было открытие понятия о весе и изобретение рычажных весов. На принципе рычага и по сей день строятся одни из наиболее точных весов — аналитические весы.

Мы видим с вами, что в эпоху рабства человек, выполняя разнообразные работы, уже не мог полагаться только на свою собственную мускульную силу и на остроту и точность своих чувств. На помощь себе он призвал силу животных и силу ветра. Усовершенствовал свои чувства, соорудив часы и весы. Более того, многие ученые считают, что первые линзы, которые непосредственно помогали человеку расширить возможности своего основного чувства — зрения, были изобретены в эпоху рабства. И компас, позволивший человеку обрести новое, или, как говорят иногда, — «шестое чувство» — чувство направления, был создан тогда же. Однако при рабстве эти два последних изобретения не получили широкого распространения: техника рабовладельческого строя могла обходиться без них.

Да и управление многими производственными процессами, возникшими тогда, не требовало от человека более того, что могли дать его чувства. Так, «на глазок» можно было поддерживать температуру в плавильном горне, уровень воды в оросительном канале, температуру раскаленного железа. Никакого значительного отклонения от нормального хода процесса при этом не возникало, хотя бы потому, что сами процессы были еще очень несовершенны и грубы.

Солнечные часы.

то было в 1950 году, зимой. Шел я по людной московской улице. Как это часто случается в Москве, наступила оттепель, и было довольно скользко. Не помню точно, кажется, я шел в кино, но хорошо помню, что я очень торопился. И вдруг попалась мне навстречу старая-старая бабушка. Годы до того согнули ее, что, казалось, она наклонилась в низком-низком поклоне, да так и не распрямилась. Бабушка опиралась на палочку. Палочка была очень коротенькая: осталась только загнутая ручка да небольшой, в полметра, прямой кусок. Словно специально укоротили палочку, чтобы старушке было удобнее. А потом я и палочку разглядел: была она очень старая, и я подумал: «Может, палочку-то никто не укорачивал, просто она от времени стесалась. Палочка стесывалась и укорачивалась от употребления, а бабушка все больше и больше сгибалась от старости. А вместе они друг к другу приладились, и было им удобно».

Старушке, которую я встретил, оказалось, ни много ни мало — сто семь лет. Вот и получается: прожила эта старушка семнадцать лет при феодализме, сорок шесть — при капитализме, и к 1950 году — тридцать три года — при социализме!

Вот вам и слово из учебника истории — «феодализм». Для нас с вами это так далеко, что слово это остается просто понятием, никакой живой образ за ним не стоит. А вот для старушки этой феодализм — часть ее жизни. Хоть и очень давнишняя, но часть жизни!

Правда, феодализм, при котором жила эта старушка, не был уже таковым в полном смысле этого слова, но одно из важнейших его отличий — крепостное право — еще оставалось.

Есть, однако, другой живой свидетель феодализма: это — искусство. Здесь и «Слово о полку Игореве», и «Евгений Онегин», и «Дон-Кихот», и «Мертвые души», и произведения Шекспира, и народные песни, сказки, предания. Здесь и картины величайших живописцев, и музыка величайших композиторов. Созданные гением народа или отдельными гениальными творцами, они рисуют нам живой облик тех времен, делают нас самих как бы свидетелями давно минувшего.

Легче ли стало трудящимся, когда пришел феодализм? Добились ли они своих прав? Мы знаем — не добились. Но все-таки жизнь их изменилась.

Прежде всего потому, что у крестьян теперь было собственное имущество. Крестьянин мог иметь свой дом, свои орудия и мог в известной степени распоряжаться участком земли — «наделом», который выделялся в его пользование помещиком-феодалом. Но крестьяне не были свободны. Часть своего труда они вынуждены были отдавать помещику: выполнять работы в его хозяйстве или отдавать часть продуктов, выработанных собственным трудом.