Ева Аверс - Житейские суждения Стёпы Зайковского. Обитатели Волшебного Замка

Собака Альба-Грызука

Неожиданно, в подвале Волшебного За́мка выключился свет и стало темно, как в пещере, и все обитатели покрылись чёрными чернилами ночи. По их чёрным мордочкам и лапкам очень трудно было определить, кто из них меховой питомец, а кто из них плюшевая игрушка.

– Друзья! – Где-то из середины зала послышался голос Зайца Стёпы, – Други мои! Мы так долго с Вами совещались, что наступила ночь и сама природа велит идти спать, чтобы завтра с утра, с первыми лучами Солнышка, с новыми силами собраться всем вместе и продолжить наше Великое и Правое дело.

– К-кух-ух, – прокричал в темноте подвала то ли Филин, то ли Сова. – Для меня ночь не проблема, я ночью вижу даже лучше, чем днём. Можно и продолжить наше совещание, – но его, или её, уже никто не слушал, все начали потихонечку, осторожно держась за стены, иди к своим спальным местам.

– Совещание, – сказала в темноте Кошка Соня, обняв правой лапой за шею Собаку Грызуку – один сплошной галдеж! Соберётся всё это заячье родство, и прыгают, барабанят своими лапами в разные стороны по стенам. Что-то кричат, что-то хотят, сплошная суета, не правда ли Альба?

– Соня, о чём ты говоришь? Вот, всё это, что ты сказала, мне надоело вдвойне. Всё равно, всё будет так, как оно будет и весь этот Заячий трёп никому не нужен. Так, только покуражиться и взбудоражить сознание. Я жожу-жужу, тьфу ты, хожу на их сборища только для того, чтобы пересчитать всех этих плюшевых замарашек – скольких я ещё не погрыз! Да, наметить себе новую жертву – только ради этого, только ради этого всего. Хожу-жожу-жужу-грызжу!

– Хитро́ придумано! Я-то думаю, что тебе тут за интерес с этими зайцами блистать остроумием?

– Альба-джан неожиданно заговорила стихами, —

– Да, и ещё, пока никто не видит, хочется наесться снега. Он вкусный, как мороженое, только после него всегда горло болит и кашляю я. А тут что я делаю? Сиджу-жужу в четырёх стенах и не знаю, где побегать, кого загрызть? Разве что, только вот этих плюшевых зазнаек?!

– Да, я тебя понимаю, Альба-джан, очень понимаю. Самой надоело здесь в этом подвале. Хоть бы мыши были – ни одной мыши: не живой, не плюшевой. Завели бы хоть Мышаку, пусть даже Игрушаку, я с ней поиграла бы коготками, а так, и когти поточить негде. С каким удовольствием я полазала бы по деревьям, подточила коготки. Может быть, даже, подкараулила маленькую птичку-невеличку… Вообще, счастье охоты – вот в чём радость жизни! Ладно пойдем к своим лежанкам в Холл Замка на первый этаж, а то скажут, что мы разленились и перестали охранять этот За́мок.

– Пошли, – сказала Альба, – прыгай, Соня-джана, мне на спину, я тебе с ветерком домчу! – Соня прыгнула Собаке-Грызуке на спину, и они исчезла в темном квадрате дверного проема.

Заяц Стёпа не стал дожидаться прощальных рукопожатий и обнимания своих сородичей: тихой «сапой» упрыгал из подвала по лестнице на первый этаж в кухню и забрался в свою комфортабельную клетку. Там у него было уютно и всё автоматизировано: две автопоилки с холодной и теплой водой, одна автоматическая кормушка, в которой периодически появлялось «не знамо откуда», то кусочек яблока, то морковки, а то и капустный лист. Но самое главное, чьей-то заботливой рукой, каждый вечер, дно клетки было уложено пахучим сеном. Заяц Стёпа или Тёпа, как звала его девочка Кира, а то и Недотёпа, как звали его некоторые личности за глаза, закрыл за собой клетку на щеколду и упал в сено, широко раскинув в стороны лапы, мечтательно закрыв глаза, надеясь уснуть. Но, уснуть ему не пришлось, какой-то местный плюшевый, или, скорее плешивый хор во всю глотку в подвале напевал на ходу придуманную ненормальную песенку про корову Фею и её потомство:

Заяц вылез из своего домика, заглянул в низ проема лестничной клетки и громко крикнул:

Супер-корова Фея с потомством