Ксения Пашкова - В объективе моей любви

under_the_mask: что за снимок?

protection_of_iron: Да так. Сфотографировал сугроб.

under_the_mask: уж не желтого ли цвета?

protection_of_iron: Я отказываюсь это комментировать.

under_the_mask: зря. такое портфолио можно назвать «лютый треш».

protection_of_iron: Ты знаешь, а у тебя определенно талант. Только вот он абсолютно бесполезен.

protection_of_iron: Ты тут?

protection_of_iron: Только не говори, что собираешься пропасть еще на два года.

protection_of_iron: Если что – это не смешно.

under_the_mask: мне пора. удачи с портфолио.

В этот раз я впервые за все время нашего общения чувствую, что сам виноват в его неожиданном уходе.

protection_of_iron: Извини, если чем-то обидел.

under_the_mask: все нормально. мне правда пора.

protection_of_iron: Ты вернешься?

under_the_mask: хотел бы сказать, что всегда возвращаюсь, но это не так.

protection_of_iron: Как это понимать?

under_the_mask: я постараюсь.

protection_of_iron: Хорошо. До встречи.

Еще раз взглянув на получившуюся фотографию, я чувствую удовлетворение, но потом вдруг вспоминаю, что надежда зачастую оказывается ложной. Миллионы людей прямо в эту секунду отправляют сообщения, но далеко не все из них получат ответ. Ожидание, сменяющееся тишиной. И тишина, сменяющаяся новой надеждой. И я, как никто другой, хорошо знаком с этим жестоким замкнутым кругом.

Я такой размазня, потому что не смог отказаться от предложения поужинать с семьей, и теперь вынужден сидеть за одним столом со всеми этими людьми и выслушивать их многочисленные советы касаемо моего портфолио. Отчего-то они решили, что это их священный долг, а мне показалось бесполезным пытаться их остановить. Как только Марк узнал, что его брат нуждается в помощи, он тут же бросился во все тяжкие. Организовал эти милые семейные посиделки, дабы поймать меня в расставленные сети.

– Сколько уже фотокарточек ты сделал? – спрашивает папа, намеренно употребляя слово фотокарточки, потому что знает, как сильно я его не люблю. Его забавляет мое краснеющее от гнева лицо, но в этот раз мне удается сдержаться.

– Ни одной, – отвечаю я, решив не упоминать сделанный накануне снимок сугроба. Пока у меня нет уверенности, что он войдет в портфолио, но он лишком много для меня значит.

– Я же говорил: ему нужна помощь! – восклицает брат, с важным видом открывая свой рабочий блокнот. – Мы набросали здесь несколько идей.

– Вы – это кто? – мне даже интересно, как много соучастников у этого преступления.

– Мама, папа, я и Лунара, – Марк вырывает листок и, сложив его вдвое, протягивает мне. – Надеюсь, это поможет.

– А теперь ужин, – торжественно заявляет мама и уходит на кухню, – мальчики, помогите мне.

Говоря «мальчики» она имеет в виду папу и брата. Это обращение появилось задолго до моего появления в их доме, и я никогда на него не реагировал, считая, что это касается только их троих. То время давно прошло, но сейчас я по привычке снова остаюсь на месте.

С Лунарой мы знакомы не так хорошо, как хотелось бы. Ее появление в жизни брата выпало на тот дурацкий период, когда меня не интересовало ничего, кроме ухода от реальности. Только поступил в институт и сразу же отказался туда ходить. Вместо занятий я зависал в компьютерном клубе, потому что больше не мог находиться дома, где меня пытались исправить. Когда Марк все-таки соизволил нас познакомить, я сделал вид, что вижу ее впервые, что, конечно же, было ложью. Раньше она часто приходила поиграть в клуб со своим лучшим другом, но я даже имени ее не знал. Лу мой жест не оценила. Она из тех, кто готов умереть за правду. И, несмотря на то что она одна из самых приветливых и дружелюбных девушек в мире, в ее присутствии мне всегда немного неуютно.

Сейчас, когда мы остаемся в комнате вдвоем, я делаю вид, что читаю список их идей для моего портфолио, но на самом деле пытаюсь разгадать, о чем она размышляет, глядя в пустоту перед собой. Ее темные волосы, как всегда, частично собраны в высокий пучок. Мы видимся не так часто, но, кажется, прежде я не видел ее такой удрученной. Обычно она ведет себя как ходячий генератор хорошего настроения и крепких объятий. Я нормально отношусь к оптимистам, но она… Иногда она выводит меня из себя. Надеюсь, Марк никогда не узнает, что я думаю о его прелестной девушке, на которой он сто процентов однажды женится.

В ту секунду, когда я собираюсь уйти к остальным на кухню, ей приходит смс, прочтя которое она вдруг начинает плакать. Не назову это истерикой, но она выглядит очень расстроенной. Блин, и что мне теперь с ней делать?