Алексей Викулин - Кашэт. Путешествие в неизведанное

– Ну что, Колёк! – сказал мне он, всё ещё улыбаясь, и добавил, подмигивая: – Заносим сумки, бросаем наши кости и пускаем корни в новое место?

– Я – ЗА! – ответил я, в шутку подняв руку, будто на голосовании. – Дом хороший! С огородом разберёмся. Главное, чтобы ещё рыбалка не подвела.

– Не боись! Я как раз для этого сюда и приехал, чтобы каждый местный школьник мог на удочку себе надёргать не каких-то там пескариков да чебачков для своих котят, а солидную форельку своему папке на сковородку!

Мы рассмеялись и в приподнятом настроении разошлись изучать свои комнаты: папа – большую, а я ту, что была поменьше.

– Эй, Зелёнка! Куда намылился?

Услышав знакомый голос, я вздрогнул. На какую-то секунду я подумал, что померещилось. Но чтобы так громко и реалистично?! Да и с чего бы мне мерещился голос Кузьмы? Как пелось в одной старой песне: «Я тебя не видел долго, и ещё б не видеть столько» [1] Из песни К. Метова «Из-за тебя». . Эта строчка как нельзя точно отражала мои глубокие чувства к Серёге Кузьмину. И останься даже я на самом необитаемом острове один, альтернативе подселения его ко мне я всё же предпочёл бы одиночество. А вообще – откуда ему здесь взяться-то? Он же, как и все мои школьные товарищи, остались в прошлой жизни. Она хоть и не такая далёкая пока – всего две недели прошло с нашего переезда, – но здесь-то он точно никак не мог оказаться.

Всё ещё не доверяя своему слуху, я медленно повернул голову на источник звука. Метрах в пятнадцати от меня, около лужи стоял Серёга Кузьмин – мой бывший одноклассник. По крайней мере, я считал его бывшим до этого момента, а теперь засомневался: вероятность учиться снова с ним в одном классе меня не прельщала. Однако в том, что это точно Кузьма, сомневаться не приходилось: всё та же огненно-рыжая кудрявая шевелюра, та же кривая ухмылка, сотни веснушек на его светлом лице. Даже шорты и те прошлогодние – я их узнал по большой дырке на правом бедре, появившейся благодаря торчащему из моста гвоздю. Он стоял и смотрел на меня, ухмыляясь, но как-то не злобно, а больше радостно. В правой руке у него была длинная тонкая хворостинка. И, судя по многочисленным грязным полосам и каплям на его ногах, до того, как увидеть меня, он просто стоял и лупил этой хворостинкой по луже. Ну что с него возьмёшь? Одним словом – питекантроп двадцать первого века!

– Кузьма! Дома, что ли, лужи закончились и ты сюда примчался? Или здесь жёлуди вкуснее? – прокричал я ему неприветливо.

Я знал, что юмор – не его конёк и шутку про жёлуди он всё равно не поймёт, но на враждебную интонацию в моём голосе он должен был отреагировать молниеносно, поэтому я на всякий случай выбрал направление, в каком было проще всего бежать, когда он кинется в мою сторону. Нет, я его не боялся, но силы были неравные, и я это хорошо понимал. Да и временем это было уже проверено.

– Мы на днях тоже сюда переехали, – к моему удивлению, он проигнорировал мой подкол. – Ты знал, что мой отец работал вместе с твоим? И сейчас дядя Толя пригласил моего батю в свою команду. Мы получили хороший дом со всеми удобствами – не то что наш старый! Будем теперь видеться с тобой каждый день, учиться вместе.

У меня всё перевернулось внутри! Маленький воображаемый человечек в моей голове рвал от негодования на себе волосы и топал громко ногами. «Дядя Толя» – это, конечно же, он о моём отце. «Работали вместе» – я этого не знал. А если бы знал, то что? Мысли проносились в моей голове очень быстро. Я был обескуражен и смущён, и, скорее всего, лицо у меня в этот момент было самым глупым в мире. Каково предательство со стороны моего отца – пригласить семью Кузьминых, не посоветовавшись со мной! Уж я бы тогда сразу ему сказал, что этого делать не стоит, что у меня есть другие одноклассники, гораздо лучше Серёги, а значит, и отцы у них интереснее.

– Зелёный, ты чего встал как вкопанный? Дар речи потерял? – Кузьма рассмеялся, и смех его был каким-то простым, не злорадным – и от этого мне стало почему-то ещё обиднее. – Не боись, Колян! Я тоже, когда узнал, обрадовался! А увидел тебя, даже про плавунца забыл, которого пытался хворостиной в луже пришибить. Куда он подевался?

Кузьма стал разглядывать внимательно лужу в поисках своего плавунца. Я знал, что он имел в виду совсем не жука-плавунца, а водомерку – такого клопа, очень похожего на паука и живущего на воде. Я люблю наблюдать за водомерками – они так лихо и искусно скользят по водной поверхности, словно дают представление по фигурному катанию. Ну а Кузьма, конечно же, всегда пытался им просто навредить: в лучшем случае – плюнуть на них; в худшем – попасть по ним палкой или камнем.