Кьяра Чони - 20 великих людей, изменивших мир

Каждый раз, как нам удаётся преодолеть свои или чужие предубеждения, каждый раз, когда мы на свой страх и риск пускаемся на эксперимент, – в этот момент мы открываем для себя что-то новое, прекрасное и важное. Вот чему я старался учить своих студентов более чем 2000 лет тому назад. И Александр, мой внимательный ученик, стал великим стратегом и правителем, чьё имя помнят и поныне. Я надеюсь, что ты тоже дашь волю своему любопытству и, вооружившись им, отправишься исследовать мир.

Драматург и поэт

Стратфорд-на-Эйвоне, Англия, 1564–1616 гг.

Я появился на сцене жизни более 450 лет назад, причём сразу в главной роли. Собственно говоря, я оказался одним из немногих новорождённых, выживших в эпидемии бубонной чумы, которая разразилась в моём родном Стратфорде в 1564 году.

В те годы это была скорее деревня, раскинувшаяся по берегам реки Эйвон. Здесь бойко шла торговля и проходили шумные ярмарки. Мой отец Джон был кожевенником и изготавливал перчатки. Он был заметной фигурой в обществе и в 1568 году стал мэром. О моей семье сохранилось не слишком много сведений. Вероятно, родители были достаточно зажиточны, чтобы отправить меня в школу. В Королевской школе мы учились с 6 утра до 6 вечера 6 дней в неделю, изучая латынь и грамматику. Мы переводили и заучивали наизусть басни Эзопа, хроники Цезаря и речи Цицерона, поэмы Вергилия и Овидия, диалоги Платона. Тех, кто отказывался прилежно учиться, наказывали без всякого снисхождения!

В 18 лет я женился, и у меня было трое детей. Увлечённый многочисленными актёрскими бродячими труппами, странствующими через Стратфорд, я отправился в смелое путешествие (4 дня пешком, 2 на лошади) и прибыл в Лондон в поисках удачи. Лондон, в те годы третий город Европы после Парижа и Неаполя, был метрополией с населением почти 150 000 человек. В этом городе – шумном, оживлённом, наполненном смесью самых разных запахов – можно было найти во множестве всё что угодно: дворцы и хижины, конюшни, таверны, постоялые дворы, площадки для игры в кегли и представлений… Надо отметить, что из-за чумы половина населения Лондона была моложе 20 лет. Вот идеальное место для такого амбициозного человека, как я, полного вдохновения!

«Из такого же

Мы матерьяла созданы, как сны.

Жизнь сном окружена» [1] Пер. с англ. М. Кузмина. .

В 22 года я не только отличался привлекательной внешностью и всегда весёлым и энергичным характером, но также умел хорошо говорить и писать. Очень скоро я вошёл в труппу под названием «Слуги лорда-камергера», для которой сочинял пьесы практически без отдыха: каждый сезон у нас было по семь-восемь постановок. Я мог писать с невероятной скоростью и практически сразу набело – впоследствии почти ничего не вычёркивал.

Слова, полные поэзии, иронии и юмора, выходили из-под моего пера, описывая королей и королев, графов, герцогов, джентльменов, влюблённых, сплетниц, придворных шутов, студентов, священников и юристов: целый мир персонажей, которые для меня были совершенно живыми!

В те годы театр был в полном расцвете, и мои пьесы пользовались успехом: люди заполняли все площадки и окружающее пространство, привлечённые музыкой и шумом. Конечно, было непросто соответствовать вкусам такой многочисленной и требовательной аудитории, которая кричала, свистела и даже швырялась гнилыми яблоками и кожурой от груш, если им не нравилась пьеса. Однако мои постановки вознаграждались аплодисментами, и публика требовала повторов. Даже королева Елизавета, а затем и король Иаков I несколько раз приглашали меня и остальную труппу играть во дворце. В итоге мои трагедии, такие как «Гамлет», «Макбет», «Король Лир», «Ромео и Джульетта», и комедии, в том числе «Сон в летнюю ночь», «Много шума из ничего», «Буря», завоевали вечную славу. Они были как бы шагом вперёд по сравнению с пьесами прошлого или даже моих современников. Так, например, до «Ромео и Джульетты» любовь не считалась темой, достойной трагедии. А ещё мне нравилось вживаться в образы своих персонажей. Эпизодом, когда Гамлет задаёт свой знаменитый вопрос: «Быть или не быть?», я хотел показать зрителям принца – умного и справедливого, который вынужден был отомстить родному дяде и матери за гибель отца. И мог ли он сделать это с лёгким сердцем, не сойдя с ума от боли?