Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 11

- Садись, сынок, садись! Нынче твой праздник, и ты же у нас гостем будешь: полгода дома-то не был.

Все ребятишки облегчённо вздыхают: конфликт улажен без нарушения традиций. Савка - нынче гость.

В это время являются Марфушка с Поляхой, уже «ходящие в няньках», и начинается завтрак. Нет, не завтрак, а пир горой. По уверению Петьки, «как у царей». Петька - грамотей, ходит в школу третий год, прочёл уйму сказок и в вопросе о царских повадках является авторитетом.

Долго семья наслаждается «царскими» пирогами, лапшой и курёнком… Не часто это случается в её жизни. Все сыты и довольны. Но вот бабка подаёт ещё пирог: круглый, с завитушками. Бабка режет его крест-накрест и раздаёт всем по маленькому треугольнику. Все пробуют и поражаются необыкновенной сладости начинки… Из чего она?

- Из яблок, - выражает предположение Марфуша.

- Откуда им быть! - резонно возражает Петька.

- Из моркови! Из мёду!

Не то! Не то! Наконец младший братишка, Пашка, не выдерживает тайны и возвещает:

- Из свёклы!

Хитрющая и вездесущая Апроська сплоховала на этот раз: дрыхла, когда бабушка ночью пироги стряпала, а Пашка - нет! И всё видел. Вот!

Завтрак кончен. Первым, как всегда, встаёт отец.

- Ну, мать, накормила ты нас нынче по-царски!

Видно, последний пирог заставил и его присоединиться к петькиному мнению.

- После такой еды и не разогнёшься, не то чтобы работать. Царям-то хорошо: поел да и в постельку! А вот как молотить пойдёшь с таким брюхом?!

- Протрясёшь, - смеётся бабка. - Небось, на ходу-то сразу всё на место уложится!

И точно: за столом Савке казалось, что он наелся по самое горло, даже дышать было трудно. А слез с лавки, стал стоймя - полегчало! Побежал для пробы - совсем хорошо! И тогда, крикнув остальным ребятам: «Айда к телушке!», - Савка бросился вон из избы, накрещивая себя на бегу мелкими крестиками - таких больше получалось - и стараясь, чтобы бабушка их видела. Но сегодня та против обыкновения рассеянна и не замечает савкиных хитростей.

Кресты эти - просительные до еды и благодарственные после - были одной из неприятностей савкиной жизни. Савка никак не мог уяснить себе их необходимость и постоянно о них позабывал, так как не видел никакой связи между богом и едой: рожь сеял отец, а не бог и не на небе, а в поле. Картошку сажали бабка и старшие ребята на огороде. Убирали опять сами. При чём тут бог? Когда среди зимы кончается свой хлеб, то отец и другие бедняки тащатся с санками не к богу за хлебом, а к кулакам. Те дадут мешок, а в новину отдавай два или работай «за одолжение» чуть ли не всё лето.

А после одного случая в савкиной жизни бог и вовсе вышел у него из доверия.

Так было дело…

Ушёл отец зимой хлеб добывать. Как всегда, в доме - хлеба ни куска. Одна картошка. А бабка взяла да и заболела… Лежит пластом, ребят не узнаёт, по ночам лопочет невесть что!… Печка не топлена, есть нечего, ребята плачут с тоски и с голоду. И решил тогда Савка свести свои счёты с богом: много савкиных крестов накопилось, так пускай же за них бог хоть бабку поднимет с постели!… И принялся Савка молить об этом бога. Сколько он новых крестов накрестил, да не чета нынешним, а настоящих: с толком, с чувством, вдавливая пальцы в лоб!… Сколько хороших слов богу наговорил, все коленки поклонами отстукал, а бабка не встала… И хлеба ни корочки с неба не свалилось. Так бы и померли они либо замерзли, кабы не соседка Анисья. Узнала про их беду - хлеба добыла и печку топила каждый день, пока отец не пришёл. А бабка только к весне встала… Совсем пропали было.

Обиделся тогда Савка на бога. И теперь он крестится только для бабки, чтоб по затылку не щёлкала…

Но сегодня бабушка ничего не замечает, не провожает внуков обычными упрёками в недостатке благодарности к богу. Не суетится, не стучит рогачами.

Молча стоит она в опустевшей избе возле

неубранного стола и думает… Вспоминает ли она свою первую работу у хозяев? Или думает о будущей, только что начавшейся работе своего внука? Кто знает! «Молод, не надорвать бы», - предостерегающе говорит ей измождённый вид внука. «А как же иначе?» - говорит нужда. А бог молчит. Его хата с краю во всех бабкиных переживаниях. Нет от него беднякам поддержки, да и впредь не предвидится, как видно.

Тяжело вздыхает старая бабушкина грудь, и привычный крест ложится на неё вяло, мимоходом - тем же взмахом руки, что стирает скупые слёзы с глаз.