Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 11

- Эй ты, льняная голова! (У Савки были белые, выгоревшие от солнца волосы.) Рано тебе на второй класс глаза пялить! Знай сверчок свой шесток! Пиши свои палочки!

И Савка виновато хватал грифелёк и с удвоенным старанием царапал палочки, высунув от усердия кончик языка.

Савка быстро разгадал тайну «бы-а-ба» и «вы-а-ва». И когда это произошло, он весь затрепетал от счастья, как исследователь, раскрывший одну из великих тайн природы. Да так оно и есть: разве грамота не величайшая тайна человеческого ума!

Свою первую страницу, самостоятельно прочитанную в классе, он перечитал потом дома всем по очереди: отцу, бабушке, братьям, Апроське и даже телушке.

С тех пор Савка читал всё, что попадалось под руку. Но найти печатное слово в савки-ной деревне было нелегко. Школьная библиотека вся умещалась на одной полке учительского шкафчика.

В чахоточной груди учителя горел неугасимый огонь любви к детям, любви к народу. Он отдавал своим ученикам не только свой труд и время, но и часть своего скудного заработка, лишая себя самого необходимого, чтобы купить ребятам книги, будящие мысль, воспитывающие настоящего человека. И для самого учителя книга была и другом, и советчиком, и радостью.

Как учил первый савкин учитель своих учеников! Какие слова он находил, чтобы донести до детских сердец мысли о праве народа на свободу, на справедливость, на лучшую жизнь! Великая сила помогала ему забывать свою болезнь и щедро делить между детьми неугасимый огонь своего сердца, свою любовь к Родине, к её народу!

Как-то Савка рассказал ему случай с онучами. Учитель незаметно повернул ребячью мысль от обиды на кулака к сознанию необходимости борьбы с ним. И закончил речь наказом: «Учись, Савка! Без учёбы ни кулака, ни нужды не одолеешь!»

Зимой - учёба, с ранней весны до поздней осени - батрачество, так, чередуясь, пролетели три года… Как птицы мимо окна.

С окончанием Савкой школы в семье стало три работника - три батрака. Жить полегчало, но ненадолго: старшие дочери «заневестились», две сразу. Без приданого - хоть по пятнадцать рублей за каждой! - никто не возьмёт: богатому бедняцкие дочери не нужны, а у бедного жениха у самого ничего нет. С чем же жизнь женатую начинать? Пришлось семье расстаться с коровой… На «коровьи деньги» справили две свадьбы и два приданых.

Вскоре едоков в семье ещё меньше стало: две девочки помладше умерли «от горлышка» - болезнь такая ходила по деревне.

Отца с сыновьями звали на работу охотно - старательные люди! - и семья жила теперь, не голодая. Раньше жили куда хуже. Но Савка затосковал… Душа его рвалась на простор, к свету, к тем людям, о которых так хорошо рассказывалось в книжках учителя.

И Савка решил ехать на шахты… Для домашней работы отцовых и петькиных рук достаточно, а за приработком лучше уж под землю лезть, чем батрачить у кулаков. Подумали все вчетвером - отец, бабка, Петька, Савка - и одобрили это решение.

По совету свата, который сам в молодости был шахтёром, решили отправлять Савку тотчас же по окончании уборки, чтобы до холодов успел жизнь свою устроить, а то и замёрзнуть недолго.

Тот же сват обещал выправить Савке удостоверение в волости.

- Два годочка не хватает, ну, да не беда: за бутылку водки припишут…

И действительно, года Савке приписали.

Быстро проходят последние дни уборки, и настаёт назначенный день отъезда.

С раннего утра в хату начинают приходить провожающие, родные и соседи. Женщины держатся возле бабки, мужчины обступают Савку. Каждый старается дать ему в дорогу какое-нибудь наставление, совет, предостережение. Савка смущён общим вниманием и тоскливо оглядывает углы родной избы. Среди взрослых, бородатых людей его небольшая, хоть и коренастая, фигурка выглядит совсем детской.

Савка отправляется в путь не один. С ним едет ещё парень с другого конца деревни, сын зажиточного крестьянина. Савкин конец деревни к станции ближе, но заходить за Савкой Андрей не будет. Во-первых, потому что богатому непристойно заходить за бедняком, а во-вторых, у Савки свои провожатые, а у Андрея свои. Те поедут на лошадях, а Савка со своими пойдёт пешком. Встреча назначена на станции. Андрею на лошади можно поехать к вечеру, вдоволь нагулявшись с гостями, а Савке надобно с утра: дорога трудная, грязь по колено, а до станции пятнадцать вёрст.