Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
— Сестра! — укоризненно воскликнула Эвтерпа и всплеснула руками. — Как же так можно? Разве это Александр Сергеевич?
Эрато только плечами снисходительно передернула.
— Александр Сергеевич, Сергей Александрович. Да знаю я. Просто…
И посмотрела она направо, туда, где над вершинами деревьев сияли золотые купола Федоровского собора.
Вид на Фёдоровский городок со стороны Александровского парка. 2014 г.
САНИТАР ЦАРСКОСЕЛЬСКОГО ЛАЗАРЕТА
Стучат колеса поезда. Катит он в Москву, а дальше на его пути Курск, Симферополь, Евпатория. Идет 1916 год, в разгаре Первая мировая война, и поезд этот не обычный, а Полевой Царскосельский военно-санитарный № 143.
Уже в тридцатый раз вышел он в путь, и в его шестом вагоне работает санитаром крестьянин Рязанской губернии Сергей Есенин.
Сергей Есенин во время военной службы.
Работа санитара нелегкая: переноска на носилках тяжело-раненых, погрузка и выгрузка имущества, раздача пищи, поддержание чистоты и порядка, помощь при операциях.
Сдав одних раненых и набрав других, поезд возвращается к месту своего размещения — лазарету №17 при Государевом Федоровском соборе в Царском Селе. Здесь проходит военная служба рядового Есенина. Живет он в «Доме мастеровых» в Федоровском городке, в комнате для низших чинов, и трудно узнать в нем прежнего молодого, но самоуверенного поэта с лихими кудрями, с надменной улыбкой. «…остриженный наголо, осунувшийся и непривычно суетливый, он казался мальчиком-подростком…» [3] Из воспоминаний поэта В. Рожденственского.
Лазарет Федоровского городка. С. Есенин третий справа в нижнем ряду.
В свободное от службы время Есенин участвует в концертах для раненых.
Шефствовали над лазаретом Великие княжны Мария и Анастасия. Часто приезжали они сюда с визитами, разговаривали с ранеными, слушали концерты. Им написал Есенин стихотворный адрес, который так и назвал — «Царевнам».
В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Берёзки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых Царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
— Да-да-да! — внезапно вмешалась в стройный рассказ Каллиопы насмешливая Талия. — Только никто так и не смог точно сказать, насколько искренен был поэт в этом послании.
Случались у рядового Есенина, как и у любого военнослужащего, дни увольнений. Частенько в это время посещал он гостеприимный дом критика, журналиста и социолога Иванова-Разумника, расположенный по адресу улица Колпинская (ныне Пушкинская), 20. До него от Федоровского городка всего-то пять-семь минут ходьбы.
Дом Иванова-Разумника, ул. Пушкинская, 20.
— Было такое, было, — заявила Эвтерпа. — Вот доказательство. — И продекламировала:
Я тебя помню в голубой рубашке
Под сенью радушного крова.
Ты пил из фарфоровой чашки
Чай у Разумника Иванова.
Это написала Вера Гедройц, одна из первых в России женщин-хирургов, да еще и известный поэт [4] Свои произведения Вера Гедройц подписывала именем покойного брата — Сергей Гедройц.
, которая тоже нередко гостила в доме на Колпинской. А еще в разное время побывали здесь Александр Блок, Андрей Белый, Федор Сологуб, Алексей Толстой, Вячеслав Шишков и многие другие. Даже сам Эрих Голлербах, замечательный исследователь живописи, скульптуры, архитектуры и поэзии. Именно с его легкой руки и закрепился за Царским Селом редкий титул — Город муз.
Разумник Васильевич Иванов.
Вера Гедройц среди раненых.
Мемориальная доска перед домом Иванова-Разумника.
Читать дальше