Валерий Тимофеев: Подпольные мужички. В музыкальном доме

После разминки или аутотренинга работается легко, голова опять соображает, а мысли бегут ровные, без узелков. Пальчики по клавишам стучат, на листке строчки выбивают.

Я уже говорил вам, что люблю работать, когда никто и ничто не отвлекает, и, даже если есть какой-то шум, стараюсь не замечать его. Это тоже аутотренинг, только другой, на сосредоточенность.

В эти дни я дописывал последние главы романа-сказки и очень торопился. Когда торопишься, всегда получается наоборот – одни помехи кругом: то это не выйдет, то гости отвлекли. Никак не получалось в дневной план уложиться. И я засиживался дольше обычного. Лампы над головой гудят негромко, чай на столе остывает, дети все давно по квартирам разошлись и музыкальный дом опустел.

А я все работаю.

Предложение напечатал, точку поставил, задумался – как к следующему эпизоду перейти?

– Гош, а Гош! Ты хитренький! Сам забрался, а мне, старику, кто поможет? – услышал я чей-то просящий голос, но внимания особого не обратил, не хотелось отвлекаться.

– Старику! Ха-ха, старик нашелся! – Этот голос уверенный, с насмешинкой. – Если бы мне Лэн такое сказал, я бы еще поверил. А ты, Сав, рановато в старики записался. Полвека не минуло, как на пенсию вышел, а туда же! Меньше ленись! Все ты на других выехать норовишь. Спишь, спишь, и отдохнуть тебе, бедняжке, некогда.

– Да помоги ты, что, убудет от тебя? – вмешался еще один голос, неторопкий, дедовский.

Сопение, царапанье, просьбы и ворчания заполнили мой кабинет. Так уже было и не раз. Единственное что внове, – я мог разобрать слова, хотя не очень старательно прислушивался.

– От меня не убудет. Я нагнусь не переломлюсь. А как не будет меня под рукой, один на один с трудностями окажется, на кого пронадеется, кого ждет-прождет? Дядю? Нет, пущай сам постарается, попотеет. Ему же в будущем сгодится, и меня добрым словом вспомянет.

– Ох и строг ты, Гош. И в кого такой уродился? Вроде, что батюшка твой, что матушка добрее добрых были.

– Хватит старое вспоминать да пустяками языки мозолить. Ишь, растрещались, сороки!

– А и то верно, Лэн, чего это мы? Человек работает, – уважительно сказал тот, кого называли Савом. Голоса у них были непохожими и по тембру, и по интонации, и я подбирал под голоса имена.

– Думает, – не менее уважительно ответил Лэн.

– Писатель! – протяжно произнес еще незнакомый мне голос. В нем угадывались рассудительность и неторопливость.

– Нет, сказочник, – поправил Сав.

– Это одно и тоже, – сказал Гош. По его голосу и уверенности можно было сделать вывод – Гош хоть и самый молодой среди них, но состоит за главного: его побаивались и к словам его прислушивались.

– Ну да, ну да, – поспешил согласиться Сав. Он явно переигрывал в своем поддакивании, со стороны мне даже показалось, что он подлизывается к Гошу. – Никогда бы не подумал, что писатели живые. Мне почему-то казалось, да и сейчас еще кажется – они все в прошлом столетии вымерли.

– Ну ты даешь! – рассмеялся Гош. – Вымерли! Они по-твоему – динозавры?

– Не привязывайся к словам! – насупился Сав. – Я перепутал. Имею я право перепутать? Не вымерли, а умерли. Вот как хотел сказать. Ты же понял меня, а привязываешься нарочно.

– Да, нарочно! – подтвердил Гош. – Ты думать не хочешь, а я тебя слушай и головой кивай? Нет, избавь! Хоть на старости ума наживай.

– Да в чем наживать? – Сав никак не мог понять, чего от него хотят.

– А в том! Ты книги читал про войну и про целину?

– Не я читал. Лэн и Кат читали вслух. Я только слушал, – поправил Сав.

– И эти книги, по-твоему, в прошлом веке написали?

– Да нет, что ты! И война и целина недавно были! На войну меня не взяли, ростом не вышел, а целину поднимал! – гордо сказал Сав и закричал радостно. – Вот балда! Понял! И про сейчас кто-то пишет, и сейчас где-то писатели живые есть!

– Учишь вас, учишь, – ворчал Гош. – Нет чтобы сперва подумать, потом ляпнуть. Э-эх. Как об стенку горох.

– Много учен, да недосечен, – хихикнул Лэн.

– Но-но, – огрызнулся Сав, – на себя посмотри.

В кабинет прокралась пауза. Разговор затих, и в тишину эту откуда-то издалека осторожненько заплыл песенный разлив: