Валерий Тимофеев - Подпольные мужички. В музыкальном доме

– Чего это у вас дверь совсем почти нисколько не открывается?

Если бы я сочинил эту историю, я бы не задавал так вопросов. Я бы спросил проще: «Почему у вас дверь плохо открывается?» У меня все, кто первый раз приходят, про эту дверь именно так и спрашивают. Я уже и отвечать устал. Что я – дверной мастер? Или швейцар, который за всеми эти двери открывает-закрывает?

Взрослым скажешь:

– Доски намокли.

Они скажут:

– А-а! – и больше вопросов не задают. А дети! Им хоть сто раз объясняй, все равно не успокоятся, вопросами замучают: а почему, а зачем? И что интересного в отсыревшем полу? Или поговорить больше не о чем? В конце-то концов, сказочник я или не сказочник?

Девочки такие миленькие, носики любопытно вытянуты, в глазах огоньки сияют, и на щеках у одной ямочки, а у другой веснушки густо-густо просыпаны. Одна повыше – это Катя. У нее черные волосы. Но не совсем черные, как у цыганки или монголки, а такие, посветлее, густо-коричневые. Их еще каштановыми называют. Катя худенькая, волосы короткие – со спины на мальчишку так сильно походит. И смелости у нее как у мальчишки – ничего не боится, только: мышей, жуков, червяков, темноты, пьяных, драчунов и так далее. Другая девочка пониже – это Леся. У нее длинные русые волосы – хвостик с бантиком, и гладкое личико с чуть-чуть розовыми щечками. И, хоть девочки внешне очень разные, это не мешает им быть подружками.

Я им хотел как взрослым про этот вредный пол сказать и даже рот открыл, но слова у меня получились совсем другие.

– Да у меня там человечки под полом живут. Ну вы сами знаете, такие подпольные мужички. Раньше они были маленькие, вот такие, – показал я ноготь на мизинце. – Теперь выросли, им тесно стало. Вот они и поднимают пол, подпорки выставляют, как в угольной шахте крепь. Пространство жизненное для себя отвоевывают. Говорят мне – надоело согнувшись жить, спина постоянно болит. Так и сгорбиться насовсем недолго. А я чего? Я и разрешил. Жалко мужичков. Чего они мучаться будут? Пусть хоть у меня во весь рост развернутся, вздохнут свободно.

Говорю, и сам удивляюсь словам своим: чего я несу? Кто-то как бы в спину меня подталкивает – говори, да назад оглядывайся! Какие мужички? Кому сгорбившись ходить? Девочки большие, их на такие штучки не купишь. Сейчас рассмеются мне в лицо и прозовут обманщиком. Как отмываться буду? Дети не церемонятся, что говорят, то и думают. То есть наоборот, что думают, то и говорят. Хорошо же я буду выглядеть!

Они не рассмеялись.

Внимательно меня выслушали, переглянулись, губки поджали, покивали милыми головками и сказали:

– А-а!

– Это мы их, наверное, в хоровом классе видели! – Это Катя.

– Так они от вас убежали?! – А это уже Леся.

Я рот от изумления так и разинул.

– Кто убежал? Кого видели? – спрашиваю. Я же придумал про мужичков! Такой у меня характер, везде про все придумывать. Не может их быть на самом деле! Совсем никак не может!

– Кого, кого, – недовольно говорит Катя. – Развели тут всяких! Сначала они в темноте, в раздевалке по ногам лазают, потом по классам бегают, детей маленьких пугают.

– Совсем обнаглели! – добавила Леся.

– Где лазают? Кто обнаглел? – строго спрашиваю я, все еще надеясь, что девочки выдумывают, и меня моими же играми и разыгрывают.

– Кто – кто! – ворчит нахмуренная Катя и в глаза мне не смотрит, отворачивается. – Да мужички ваши подпольные! Вот кто.

– Мы в класс вошли, свет включили, а они бегом за пианино, и будто и нет их, – торопится высказаться Леся. Она добрее, в ее словах нет Катиной строгости, только детский восторг в каждом сказанном слове. – Ага, а то мы без глаз! А то мы их уже не заметили!

– За пианино? – переспрашиваю.

– Точно, за пианино.

– И много их?

Девочки растерялись.

– А мы не считали.

– Но много… человек несколько!

– Один сначала не в тот угол побежал, не за остальными. Мы на него загляделись и не успели всех посчитать.

– Они так быстро бегают! И не уследишь.

– Как метеоры!

– Но в другой раз, если хотите, мы внимательнее будем, – пообещала Катя.

– Уж пожалуйста, будьте повнимательнее, – попросил я и спросил больше для того, чтобы проверить – не придумывают ли девочки? – А какие они?

И Леся и Катя удивленно посмотрели на меня.

– Вы разве их не видели?

– Они же ваши!

Какие сообразительные – р-раз и поймали меня. Придется выкручиваться.

– Мои! – уверенно отвечаю я. – Но, скажите, должен я знать, кто из них безобразничает?

– А зачем вам про это знать?