Ульяна Орлова - Через тернии к… дому!

И вдруг гаражи кончились. Впереди был пустырь, а за ним микрорайон. Не видя ничего вокруг, кроме светившихся огней домов, Тошка миновал пустырь, забежал в первый попавшийся подъезд, юркнул в уголок под лестницу и крепко заснул.

Всю ночь снилось что-то ужасное. Какая-то погоня, интернат, драка с Кривецким. Пинки не прекращались и были какими-то уж очень реалистичными. Он открыл глаза и увидел бомжа. «А ну, иди отсюда!» – сквозь зубы прошипел тот. Тошка вскочил, ударился обо что-то лбом и выскочил на улицу.

Бока болели. Ныло всё тело, особенно плечо. Что такое? С минуту он стоял возле лужи, вспоминая вчерашние события и раздумывая, как её обойти. Спохватился, залез в карман: деньги на месте. Поправил кепку, отряхнулся и глянул в лужу. Да-а… Из лужи смотрел грязный, растрёпанный мальчишка с синими кругами под глазами. Он натянул поглубже кепку.

За пустырём на горизонте светлели облака. Близился рассвет. Улицы ещё не наполнились людьми, изредка шуршали по сухому асфальту колёса автомобилей. А так – тихо и пусто.

Антон обошёл дом и вышел к пустырю. Слева, вдалеке, виднелись гаражи. А ему нужно идти туда, откуда несмело и ярко выглядывает солнце, – на восток. Туда, где в конце пустыря виднеется недостроенный дом, пугая сонную равнину своими чёрными глазищами-окнами. Антон вздохнул и пошёл.

В желудке образовалась чёрная дыра. В суете побега он совсем забыл про еду. Теперь пришлось вспомнить. А больше всего хотелось пить. «Но ведь магазины ещё закрыты… Да и как не попасться? Хотя, наверное, ещё не начали искать… А искать они будут утром – они медленные. И боятся».

Возле стройки ему стало не по себе: одинокий дом нависал над ним, откидывая мрачную тень на песок. «Да ладно, ерунда какая. Никого здесь нет, кроме меня», – успокоил себя Тошка и начал потихоньку напевать.

Эта весёлая песенка стояла раньше на будильнике телефона. Хорошо было под неё просыпаться. Ещё с мамой…

Внезапно ему послышался чей-то слабый стон. Антон вздрогнул.

– La la la la la la la la la la, – уже тихо закончил он и прислушался. Чей-то жалобный, негромкий то ли стон, то ли плач доносился из дома. Будто кто-то маленький плакал. «Ребёнок? Откуда в таком месте ребёнок? Может, кошка забралась туда и не может вылезти? Не, ну не могло же мне показаться…»

Антон обошёл здание, продолжая негромко напевать:

Плач стал слышен ближе. Значит, не показалось, но так что же это?!

Он оказался возле дома.

Антон подтянулся и перелез через бетонную балку в проём окна. И оказался в тёмной сырой комнате.

Здесь никого не было.

– Whake you di… – начал было он и осёкся: каким-то уж очень громким эхом отозвалось хмурое здание на его голосок.

Стон доносился откуда-то из-за стен. Антон вздрогнул. Он не верил в привидения, только немного боялся темноты, но здесь ему стало не по себе. Он оглянулся назад и… торопливо вышел в коридор. Если что – убежать он всегда успеет.

– La la la la la la la la la la la, – прошептал он.

Коридор – длинный проход вдоль здания. В некоторых комнатах виднелись разбитые стёкла. На полу валялись крошки бетона, сухие листья, виднелись окурки и какой-то мусор. Плач стал ближе и, кажется, доносился из «комнаты» в конце коридора. Но когда Антон оказался возле неё, то кругом стояла тишина. Было только слышно, как он осторожно переступил кроссовками. Посыпалась штукатурка в проёме стены, и вновь стало тихо. Ему стало страшно, и он побыстрее вошёл в комнату.

Она была пуста.

Только на полу валялись сломанные ящики и какие-то тряпки. В углу комнаты стояли ящики с бутылками. И ни души! Антон обернулся и с замирающим сердцем внимательно осмотрел помещение. Слабый свет проникал через грязные разбитые стекла, но его было достаточно, чтобы увидеть ещё один маленький закуток в углу комнаты возле входа, отгороженный куском брезента. Там, в закутке, кто-то очень тихо всхлипнул. Антон шагнул и отодвинул ширму…

На бетонном полу, прислонившись к стене, сидел маленький мальчик, лет четырёх или пяти. Светлые встрёпанные волосы свешивались ему на лоб и прикрывали закрытые глаза. Майка какого-то непонятного цвета была разодрана, через неё виднелись засохшие корочки царапин, штанишки едва прикрывали щиколотки. Двумя худенькими руками малыш держался за босую ногу. Антон подошёл, наклонился к нему: