Владимир Кривонос - Меч Вильгельма. Повесть

Иллюстратор Владимир Кривонос

© Владимир Кривонос, 2017

© Владимир Кривонос, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-8514-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автобус сделал еще один поворот. Голубовато-серая лента дороги, стелясь под колеса автобуса, обогнула обросшую высокими соснами сопку.

«Скоро Лукоморье», – привычно подумал водитель. Это был его ежедневный маршрут и, поэтому, он мог повторить его даже с закрытыми глазами. Здесь дорога после крутых спусков и подъемов плавно опускалась в чащу густого леса, разрезая его на две части. Машин встречалось мало. Большинство водителей предпочитало более прямой путь через скалистые ущелья, расположенные чуть западнее. А эта трасса огибала горы, соединяя вереницу небольших поселков, баз отдыха и летних детских лагерей, растянувшихся вдоль побережья.

Через несколько минут на пригорке показалась остановка. У ее кирпичной будки стоял невысокого роста мальчик, который при виде автобуса, энергично замахал рукой.

Автобус, курсирующий по маршруту «Красногорск-Еловград», был экспрессом, и у Лукоморья он не останавливался. Но, то ли водитель был в хорошем настроении, то ли ему стало жаль мальчишку, как бы то ни было, педаль тормоза туго поддалась нажиму ноги, и автобус, резко снизив скорость, остановился. Глотая поднятую с обочины пыль, мальчик подбежал к двери и неловко дернул ее за ручку. Та не поддалась. Тогда водитель встал и помог ему.

Мальчишке на вид было лет одиннадцать-двенадцать. Выцветшая кучерявая голова, смуглое скуластое лицо с ямочками на щеках и широким улыбающимся ртом вдруг развеселили водителя.

– Тебе куда? – приветливо спросил он.

Мальчик ничего не ответил.

– Из местного поселка? – продолжал водитель, трогая автобус с места. – Неужели в таком виде в город собрался?

Вид мальчика был несколько странен. Полинялая старомодная куртка с потертыми в локтях рукавами балахоном сидела на нем, свисая длинными полами ниже колен и скрывая щуплую фигурку хозяина, надетые на босую ногу, разбитые и пыльные штиблеты. Но взгляд задерживался на блестящих желтых пуговицах куртки, сверкающих на солнце барельефами морских коньков. Неожиданно в ушах водителя прозвучал звонкий детский голос: «До разрушенного храма у ручья. Здесь недалеко». Голос возник совершенно ниоткуда, так как мальчик даже не открывал рта. Он как бы тонкой струйкой лился из самой души, вот-вот готовый оборваться.

Пораженный водитель переспросил:

– До разрушенного храма?

Мальчик утвердительно кивнул головой.

– Но послушай, мальчик, я такой остановки не знаю…

– Знаете, – прозвучал тот же голос. – Это ведь совсем недалеко. Проедете немного по этой большой дороге, а потом свернете вправо на маленькую.

«Какая чертовщина!» – выругался про себя водитель. – «Я не знаю никакого поворота».

– Разве?! – удивился голос. – Вы наверно, дяденька, просто забыли…

«Сам ты забыл», – рассердился водитель, – «Я эту дорогу изучил, как свои пять пальцев. Справа от дороги тянется побережье, и никаких отвороток никогда не было. Нет, ты что-то путаешь, мальчик, если только это ты со мной говоришь».

– А то, кто же еще, – обиделся голос.

Водитель снова поглядел на своего странного пассажира. Тот, облокотясь о выступ перед лобовым стеклом, задумчиво смотрел на бегущую ленту шоссе. Казалось, что автобус, полусонные пассажиры и водитель перестали для него существовать. И только уходящая в даль дорога с ее постоянной неизвестностью занимала мысли мальчика.

«Вот уже сейчас кончится лес, и справа появится полоска берега», – размышлял водитель. Он никак не мог поверить подозрительному голосу. Но справа лес не кончался, и никаких примет берега не было видно. Вдруг, впереди показалась развилка. Водитель не переставал удивляться: «Может у меня уже галлюцинации?..»

– Вправо, – напомнил голос. Подчиняясь его гипнотической силе, водитель повернул руль. Автобус, съезжая с асфальта на грунт, кособоко подпрыгнул. Неширокая грунтовка понеслась под нависшими ветвями деревьев. От ее неровностей автобус слегка потряхивало. Но это не нарушало дремотного состояния пассажиров. Они даже не заметили перемены. Только у мальчика глаза загорелись беспокойными огоньками, и задумчивость сменилась ожиданием.