Марк Ефетов - Граната в ушанке

- Понял!

- Тогда до завтра! - чётко, по-военному отчеканил Володя.

- До завтра! - повторил Костя.

ЧЕСНОКУ ТЫСЯЧА ЛЕТ

В первом классе Володю Замараева называли "Замарашка". Но это прозвище скоро исчезло как-то само собой. Дело в том, что оно подходило к Володиной фамилии, но никак не подходило к его характеру. Ну какой он, право, замарашка, когда даже в поступках - не только во внешности - бывал всегда чистым, честным, прямым. Учительница вызвала его как-то по географии, а он в тот день не приготовил урока. Ему подмигивали и кивали со всех сторон: "Иди, Володька, подскажем. Иди".

А он стоял у парты и, глядя прямо в глаза учительнице, говорил:

- Сегодня я не приготовил урока. Но завтра, обещаю, отвечу на пять... Если вызовете.

Его вызвали на следующем уроке, и он действительно ответил на все вопросы без запинки.

Каждую весну в Володином сердце просыпалось радостное беспокойство. Ему хотелось оседлать коня и взбираться по крутым каменистым тропам так, чтобы закружилась голова, а у лошади из-под копыт скатывались камни и гулко ухали в пропасть. Он мечтал о степных просторах, о бурном море, о бульканье каши на костре, о снеговых вершинах и тёмных пещерах. Он говорил, что хочет быть археологом или геологом, и это была чистейшая правда.

Да, Володя Замараев не умел врать. Но он был великим выдумщиком. С тех пор как Володя начал читать книги, огромный мир раскрылся перед ним. Раньше в его жизни была только комната, где изучено каждое пятнышко на стене и каждая царапина на мебели; был двор, улица, мама-папа - старики Замараевы, как он их называл, брат Женька и знакомые мальчишки дружки-приятели. Всё. А теперь книги, будто огромные окна, провели Володю... в кабину космонавта. И он, Володя, летал в космос, а сквозь страницы другой книги спускался на подводной лодке в глубины океана. Книги не только поднимали его в небеса и опускали в морскую пучину. Книги переносили Володю на двадцать лет вперёд и на тысячу лет назад. Такие книги, где всё было необычно, ему особенно нравились. Они будили воображение, и Володя видел всякие чудеса-необычайности, как можно видеть только во сне или в кино.

В большой степени помогал этому брат Женя...

Если у вас нет старшего брата-студента, вы не знаете, конечно, что студент - самый знающий человек на свете. У медика-студента глаза как рентгеновский аппарат: он видит человека насквозь. Только посмотрит и сразу же скажет: "У тебя, Володя, почечные лоханки не в порядке" или там... "избыток кислотности в желудке". Доктору или даже профессору, для того чтобы определить болезнь - поставить диагноз, - нужны всякие там анализы, расспросы, наблюдения за больным, а студент-медик - раз, и готово. Это я точно говорю, потому что у Жени, Володиного брата, два товарища были медиками. И чего-чего они только не приписывали Володе и его родителям, каких только болезней не придумывали! Но всё, к счастью, оказывалось ошибочным.

Да, студент - это большой научности человек. Он, главное, никогда ни в чём не сомневается. Сказал, и точка!

Вот таким-то студентом и был Женя Замараев.

Со стороны посмотришь - парень как парень. Рубашка в пёструю клеточку, над губой, будто тень, усы только намечаются; щёки розовые, словно он их только что вымыл холодной водой и потёр мохнатым полотенцем. Плечи узкие. В пиджаке ещё куда ни шло, а снимет пиджак, фигура такая, точно рубашка на вешалке. И всё. А между прочим, говорит о себе во множественном числе: "Мы, научные работники". И Володя относится к брату Евгению с должным уважением и даже с почтением.

А как же! Посудите сами.

С тех пор как Женю приняли в университет, его стол превратился в музей. Да что музей - стол чудес! Так называл Володя стол брата. Сколько раз Володя обследовал всё, что было навалено между самопиской - только не карманной, а если вы знаете, такой настольной, что торчит из подставки, и зелёной лампой.

- Жень, - спросил как-то Володя, - а что это у тебя за железка на столе лежит?

- А ты почему знаешь?

- Так просто: проходил - увидел.

- Смотри, тронешь что на столе - отлупцую. Понял? Вот так.

- А я не трогаю. Только глазами смотрю. Глазами можно?

И какой же в это время у Володи был ангельский голосок! Хотя кто знает, как разговаривали ангелы, которых, по правде говоря, и не было. Но, в общем, выспрашивая у брата о всяких всячинах на его столе, Володя был тише, ласковее и воспитаннее любой пай-девочки. Задав последний вопрос можно ли трогать глазами, - он молча ждал ответа.

- Н-да, - сказал Женя, - не твоего это ума дело, но так и быть, расскажу. Это не железки, а луковицы... А ещё точнее - чеснок... Молчишь, не удивляешься?