Лариса Евгеньева - Эра Милосердия

- Заходите еще, - сказала тетя Соня, провожая Валерия Павловича в прихожую. И потом, когда дверь уже закрылась: - Ненавижу попугаев!

На следующий день Мурашов в школе не появился. Маргарита Викторовна, выслушав рапорт дежурного, с непроницаемым лицом отметила отсутствующих и начала урок. Эре вдруг сделалось как-то не по себе. С какой стати было ей волноваться? Ну мало ли что могло случиться: заболел ангиной, решил прогулять денек, приехала бабушка с Дальнего Востока... попал под машину, - услужливо подсказало воображение. "Хватит представлять чепуху, приказала себе Эра. - Достойно всяческого уважения лишь одно точное знание, как говаривал наш географ".

Не появился Мурашов ни на втором уроке, ни на третьем - и стало ясно, что сегодня он не придет. А тут еще Чеснокова, именинница месяца, подходила чуть ли не на каждой перемене:

- Эрочка, так я жду. Эрочка, не забудь.

Эра отмахивалась: "Само собой". Чеснокова отправлялась бродить по классу, уныло твердя: "Петечка, так я жду", "Валюся, не забудь". Традиция ежемесячных дней рождения как-то постепенно растворилась, и теперь каждый заботился сам о себе. "А раньше как хорошо было!" - подумала Эра, но эта мысль тут же исчезла, вытесненная мыслями о Мурашове.

После уроков Эра зашла в учительскую и попросила у Маргариты Викторовны адрес Мурашова. Маргарита Викторовна посмотрела на Эру, точно собираясь что-то сказать, но, так ничего и не сказав, молча переписала из журнала адрес и молча же вручила Эре. Эра уже взялась за ручку двери, но Маргарита Викторовна вдруг окликнула ее и, быстро написав что-то на листке, протянула Эре:

- Заодно отдай его родителям. Здесь просьба явиться в школу.

Пожалуй, если бы Эра знала, как встретит ее Мурашов, она поостереглась бы шутить.

- Кто там? - спросил его голос из-за двери.

- Милиция, - нагнувшись к замочной скважине, басом сказала Эра.

Мурашов распахнул дверь - бледный, с дрожащими губами. Увидев Эру, он отпрянул от неожиданности, а затем беззвучно выругался.

- Это я, - не успев убрать с лица улыбку, сказала Эра.

- Слушай, проваливай, а? - предложил он. - Доложи, что меня нет дома.

- Кому?

- Тому, кто тебя послал.

- Меня никто не посылал, я сама.

- Да?.. - протянул он. - Но дела это не меняет.

- Извини. - Она потопталась еще несколько секунд и пошла вниз.

- Ты что, обиделась? - окликнул он уже менее уверенно.

Эра задумалась на миг и честно ответила:

- Не знаю...

Остановившись на площадке между этажами, она глядела на Мурашова.

- Знаешь что... - Он засунул голову в прихожую, словно к чему-то прислушиваясь, потом махнул рукой, приглашая ее: - Заходи.

С непонятными предосторожностями, чуть ли не на цыпочках, Мурашов провел ее прямо в кухню, закрыл за собой дверь и, похоже, перевел дух.

- Прямо со школы?

Эра кивнула.

- Ясненько.

Мурашов зажег газ, поставил на огонь сковородку, достал из холодильника два яйца, бросил на сковородку масло и разбил туда яйца. Все это он проделал привычно небрежно.

- Ловко, - сказала Эра. - Ты, может, и борщ сваришь?

- Может, - сказал он. - Если будешь себя хорошо вести.

- Нет, правда!

- А что в этом такого? - Он усмехнулся. - Уверен, ты не можешь даже чай заварить. Не говоря уже об остальном.

- Во-первых, могу. Во-вторых - о чем остальном? И в-третьих - почему ты так считаешь?

Он начал с "в-третьих".

- Детки из благополучных семей обычно ни черта не умеют.

- Я не детка.

- Кто-то им готовит, кто-то убирает, кто-то снимает грязную постель и застилает чистое белье. Наверное, добренькие гномики. Живут под землей, а ночью выходят и делают добро хар-ро-шеньким деткам.

- А почему ты злишься?

- И не думаю.

- Нет, злишься. На меня?

- Вообще.

- Значит, ты злой?

- А ты, значит, добрая? Пардон, совсем забыл, - шутовски раскланялся он. - Ты ведь Эра Милосердия.

Мурашов вдруг умолк и, напрягшись, к чему-то прислушался. Эра тоже прислушалась. Из-за стены донеслись раскаты мощного храпа, потом какое-то бормотанье.

- Кто там? - испуганно спросила она.

- Так. Дядя один знакомый, - бросил он, продолжая прислушиваться.

- Твой дядя? Пирожками объелся?

Но Мурашов глядел сквозь нее, не расслышав шутки. Потом вскочил и быстро вышел, не забыв плотно прикрыть за собой дверь. Теперь из-за стены донесся и его голос, он словно уговаривал, просил о чем-то обладателя мощного храпа. Наконец все стихло. Он вернулся, притворяя дверь все так же старательно, и бросился к плите. Яичница уже дымилась.

- Ой, извини! - покаянно воскликнула Эра. - Это я прозевала!