Игорь Фарбажевич: Телега времени

На пороге показались возбужденные, красные от бега и мороза милицейские лица.

- Это ещё что такое?! - удивился Рубакин. - Почему без стука?

- С Рождеством, вас, Федор Филиппович! - любезно сказали милиционеры. - Это хорошо, что собачка у вас на цепи. Ну и зверь! А скажите нам, уважаемый Федор Филиппович: не забегал ли сюда подозрительный субъект гражданин Тимофей Плугов?

Изобретатель нахмурил брови и строго спросил:

- А, собственно говоря, какие у меня могут быть общие дела с подозрительным субъектом?!

- Верно... - смутились зуевские постовые, мельком окинули взглядом лабораторию и тут же откланялись: - Вы уж извините нас, Федор Филиппович! По всей слободке ищем... Еще разочек вас, с праздником!..

И побежали дальше со свистом.

- Хулиганишь?

- Бывает, - честно признался Тимоня, выйдя из-за печи.

- Ладно. Ты вот что, Тима. Подожди меня маленько. Я быстро смотаюсь недалеко по делу и - сразу вернусь. А ты пока чай завари.

- Может, не стоит вам сегодня, Федор Филиппыч, куда-то мотать?.. Ведь вы на своей Телеге собрались отправиться?..

- Ясновидящий?! - поразился Рубакин.

Тут Тимка и протянул хозяину пачку фотографий.

Пока изобретатель рассматривал фотографии и что-то бормотал про себя непонятное, с Тимофеем Плуговым произошло вот что.

На стене между окон у Рубакина висела картина в золотой рамке. Красивая вещь. Нарисован на ней был тихий пейзаж - река и роща за рекой.

Картина эта была особенная. Можно было посмотреть и - ничего. Однако, если кому-нибудь удавалось оценить неяркую, а высокую красоту работы, но так, чтобы вздохнуть от переполенной души, тогда поверх пейзажа загорались слова, всякому - свои, и непременно самые для человека важные.

Загляделся наш Тимофей. Вздохнул.

"О, русская земля! Израненая, сожженная, преданная, разделенная! Овраги твои - не следы ли плетей?.. Горы твои - не могильные ли холмы?.. Реки твои - не женские ли слезы?!.. Твои поля пропитаны кровью сраженных богатырей. В твоих лесах, о Русь! до сих пор стонет и плачет эхо голосов убитых и пропавших бесследно!.. Твои алые ягоды - разве не капли святой крови, что выступают на снегу и среди листвы из года в год, из века в век, ибо земля моя утоплена в крови!.. Замордованная войнами, князьями, царями и нескончаемой чередой народных освободителей, - ты все равно жива, о Русь моя! Сестра моя! Больно тебе, ты стонешь!.. Я выхожу тебя, вынянчу! Спою колыбельную и покачаю в люльке среди звезд! И вспашу, и засею, и соберу новый урожай зерен и плодов! О, терпеливый народ мой! Сколько ждать тебе Божей Благодати?! Сколько ещё голов покатится во рвы, сколько ещё жен и дочерей заберут в полон похотливые враги твои?!.. О, русская земля! Любимая, единственная! Пусть будет безоблачно Будущее твое! Красивая, сильная и добрая, встанешь ты посреди всех народов и пойдешь с ними общим путем Любви, Надежды и Веры!.. А если и суждено увидеть мне тень на лике твоем - пусть это будет тень Ангельского крыла!.."

Вот что открылось молодому богатырю Тимоне.

- Так ты - оттуда?.. - хрипло спросил его Федор Филиппович.

Тимка виновато кивнул, мол, так вышло.

- А как же я?.. - растерянно задумался Рубакин.

- А вы - в другой раз. - Он покосился на картину - ничего: река и роща за рекой.

Рубакин вдруг снова громко расхохотался:

- Видишь ли, парень... Другого раза уже не будет.

- Отчего же?! - удивился Тимофей.

- Да потому, что... хреновая она, телега!

- Я бы так не сказал, - не согласился с ним Тима. - Телега - что надо!

- Видишь ли, Тимофей... Есть в ней один недостаток.

- Всего-то один? - пожал плечами Тима.

- Но - какой?! - воскликнул Рубакин. - Одноразовая она, как зажигалка! Вот что значит: изобретать наспех!..

И снова расхохотался. Отдышавшись от хохота, Федор Филиппыч распахнул окно и, расстегнув пуговицу на шее, уже серьезно сказал:

- Не расстраивайся, Тимоша! Ничего! Вместе заново смастерим!.. Ведь сможем? Ты да я! Ученик - это большое счастье!

Ну вот, теперь все досказано!

Или ещё что надо?

К О Н Е Ц