Вальдемар Бонзельс: Приключения пчёлки Майи

Он не знал, что Майя слышала в ту ночь о готовящемся налете на пчелиный улей, и думал: "Одной пчелкой больше или меньше… Какое это имеет значение?"

— Прощайте, — воскликнула Майя, даже не поблагодарив его.

Надо было спешить изо всех сил. Уже занималась заря.

Майя напрягала все свои силы, всю свою волю. Как выпущенная из ружья пуля (а пчелы летают быстрее многих насекомых), мчалась она прямо к лесу. Только там она сможет скрыться, только там она будет в безопасности, если шершень вдруг передумает и бросится за ней в погоню.

Чтобы лучше видеть, пчелка взвилась очень высоко — настолько высоко, как только смогла. Она думала лишь об одном: добраться как можно скорее до родного улья, до своего народа, до своей родины, которой угрожала столь страшная опасность. Она должна предупредить своих, чтобы они успели приготовиться к задуманному грозными разбойниками нападению. О! Пчелы могучее племя и в состоянии выдержать борьбу даже с более сильным, чем шершни, противником. Но только если они смогут вовремя вооружиться! Совсем другое дело, если их застанут врасплох. Если царица и солдаты еще будут спать, тогда успех шершней обеспечен: они учинят кровавое избиение и захватят в плен множество пчел… Майя думала о силе и стойкости своих соотечественников, об их преданности своей государыне. И Майя горела ненавистью к врагам, готовая принести себя в жертву ради спасения своих близких.

Но ей было нелегко отыскать путь к своему улью. Она не привыкла замечать дорогу, как это постоянно делают пчелы, отправляющиеся за медом.

Майе казалось, что она никогда еще не забиралась так высоко. Ей было холодно. Она едва различала внизу отдельные предметы, над которыми пролетала.

"Куда лететь? — думала она. — Нет, мне не суждено помочь своим… А какой прекрасный случай загладить свою вину!" — вздыхала она.

Но словно какая-то непреодолимая сила толкала ее вперед.

"Меня, наверное, направляет тоска по родине", — размышляла Майя и летела стремительно вперед, отдавшись на волю гнавшего ее инстинкта.

Вдруг она испустила громкий крик радости. Вдали, в утреннем сумраке, показались, словно огромные серые купола, верхушки больших лип замкового парка. Ну, теперь-то она найдет дорогу! И пчелка опустилась почти к самой земле и влетела в покрывавший луга светлый туман. Тут она вспомнила об эльфах, которые находят в тумане блаженный покой, и это воспоминание окончательно рассеяло все опасения. Пусть ее выгонят из родного города, пусть царица жестоко покарает ее за бегство — лишь бы спасти свой народ от грозной опасности!

Вон там, у длинной каменной стены, уже видна стройная елка, защищающая их улей от западного ветра. Вон входы и выходы из улья красные, голубые и зеленые ворота родного города… Сердце Майи безумно колотилось, но она подавила свое волнение и быстро подлетела к главному входу в улей. Наконец-то она увидит свой народ, свою царицу!..

Когда пчелка опустилась на дощечку перед входом, ей преградили дорогу два стражника. Майя тяжело дышала и сначала не могла произнести ни слова. Часовые грубо оттолкнули ее, ибо, как известно, пчелам, под страхом смертной казни, запрещен вход в чужой город без разрешения его царицы.

— Назад! — крикнул один из стражников. — Ишь ты, что вздумала! Если ты сию же секунду не уберешься прочь, мы с тобой церемониться не будем! Слыхано ли что-нибудь подобное? Да еще на рассвете! — с возмущением добавил он, обращаясь к своему товарищу.

В эту минутку Майя вспомнила пароль, благодаря которому пчелы узнают своих. Часовые сразу от нее отступили.

— Вот как! — воскликнули они. — Да ты из наших! Но почему же мы тебя не знаем?

— Пустите меня к царице! — крикнула Майя. — Сейчас же! Немедленно! Нам грозит страшная опасность!

Но сторожа колебались.

— Нельзя будить ее величество, — произнес один из них.

— Безумцы! — закричала Майя таким страстным и громким голосом, каким никогда еще не кричала ни одна пчела в мире. — Безумцы! Малейшее промедление — и царица не проснется больше никогда! Смерть несется по моим следам! Пустите меня, пустите меня скорее к царице!

Крик ее звучал так властно, что испуганные часовые повиновались.

Один из них повел Майю по знакомым ей дорожкам и ходам внутрь улья.

— Я дома! Я дома! — взволнованно шептала она.

В приемном зале она чуть не потеряла сознание. Часовой поддержал ее, в то время как стражник зала отправился с докладом в покои царицы. Часовой понял наконец, что произошло что-то необыкновенное.